Так... Хорош кипятить. Сначала полоскание в тёплой воде, а потом в холодной. Срочно нужна стиралка!

20 августа 1951 года. Москва.

День рождения Колывановой. Двадцать шесть лет. Встречаюсь с нею после тренировки. Дарю пластинку с песнями Гарленд. По вводной Маши, я должен в условленном месте с нею "познакомиться" и "снять", как будто мы незнакомы. С чем я блестяще, как мне кажется, справляюсь.

Присвоено звание Артист Больших и Малых высшей категории.

Получаю дальнейшее направление для праздника - билеты в семейный номер в Сандуны. Эти бани на Неглинке вся царская Москва знала, как место элитной помывки. Хоть в советское время элитность несколько потускнела и пооблупилась - всё равно сервис впечатлял... Там ещё банную сцену из "Иронии судьбы" снимали. Помните?

Жаров! Куда ты прёшь? - заорут мне некоторые читатели,- Она же из тебя все соки выжмет, а у тебя две игры на этой неделе. Отвечаю. Это старпёры могут получать оргазм в конторах от выволочки подчинённых "на ковре" или на пенсионной рыбалке, снимая плотву с крючка, а молодому парню нужно крепкое девичье тело, желательно симпатичное. Как у Маши Колывановой... Секас спорту не помеха. В разумных пределах, естесно...

Поскольку у подруги было всё схвачено, то нас записали в журнал, как семейную пару Тришкиных, выдали ключ и указали направление движения. В коридор из номеров долетали весёлые женские визги и рулады басистого смеха, которые настраивали на определённую игристую волну.

Заходим. Закрываюсь на ключ, а Маша виснет на мне. Началось! Девушка моя была не просто с фантазией, а с очень БОЛЬШОЙ ФАНТАЗИЕЙ. Когда первый порыв закончился финалом с синхронными хрипами, то, вместо помывки, эта Маша устроила передо мной танцы голышом. Я, значит, повинуясь, стучал по перевёрнутому тазику, а она выделывала разные смелые "па" перед моим носом. Заметила, что мой восставший "дружок" правильно на неё реагирует и заставила встать и повесить "барабан" на окаменевший "крючок". Продолжая стучать ритм, я повесил банную принадлежность между ног. Подруга в танце намылила сначала себя, потом меня. И мы с пенными головами скакали по жаркому полу, как африканцы из племени тумба-юмба, исполняющие свадебный танец у костра.