— Точно, — тогда подумала я. — Ко мне придирается! Может и её смутил мой генерал, когда и приходил и звонил «барину»? Или что-то подозревает?

В субботу, после второй пары, я поехала к Глаше, праздновать Пасху, как и договаривались ранее. Я еще ни разу у них не была и поэтому с радостью села в машину Иваныча, на которой тот приехал за мной к общаге. Маше сказала, что постараюсь приехать, возможно, утром и прямо к лекциям, а завтра на воскреснике прикрыть меня. Если спросят — наврать про недомогание родни. Она обещала.

Мы ехали и весело болтали на разные темы. Я была довольна, что смогу побыть среди дорогих мне людей целые сутки, и сегодняшний вечер соответственно. Когда подъехали к домику, где жили мои друзья, то я удивилась, увидев Глашу одетую и с корзинками. Мы обнялись, расцеловались.

— Проходи в дом, — сказала она весело. — Там тебя ждет подарок. А мы уж потом.

Я даже растерялась, видя, как она садится в машину, и они отъезжают от калитки. Не понимая и даже не догадываясь, прошла небольшой дворик и зашла в прихожую. Там было темновато, и уже хотела толкнуть двери, как они сами рывком открылись, и я угодила в объятия…генерала!

Охнула и пропала.

Мы целовались…Не так! Мы — ЦЕЛОВАЛИСЬ!

А потом всё было как в тумане — только и помню его руки, губы, тело, мои стоны и крики. Я стала его женщиной, любовницей, женой, как он и сказал, когда наши страсти улеглись, и мы слегка опомнились.

— Я так ждал этого, так скучал по тебе, любовь моя! — Шептал он, прижимая к себе мое обнаженное тело, и я чувствовала его всей кожей, всем своим существом и хмелела от его слов, объятий, поцелуев. И сама прижималась и целовала. Что-то говорила, как-то отвечала. Но все равно мы были пьянЫ своей близостью и своей любовью.

У меня появилось желание познать его вновь, чувствуя возросший его аппетит, и попыталась перекатить на себя его тело. Он поддался и лег.

— Тебе не будет больно? — прошептал он мне в губы, оторвавшись от моих настойчивых поцелуев. — Все же в первый раз.

Я помотала головой, и мы вновь познали сладость любви. Он показал мне такую страсть и напор, что я даже слегка протрезвела, когда услышала его тяжкий стон, после моего выкрика. В общем, постель Глаши и её простыни были изгвазданы в моей крови и в его выделениях. Надо было спасать положение. А как? Здесь я была впервые, ничего не успела разглядеть, и при том уже было темно и за окнами и в комнате. Нам-то не нужен был свет, пока мы занимались в постели. Теперь я лежала и думала, что и где. Надо вставать, надо к тому же узнать сколько времени. И поесть.