А з г а р. Не хочу, мама.

Р а ш и д а  Г а л е е в н а. Пойдем на кухню, я тебя накормлю. Пять минут! Перемячи горяченькие есть.

А з г а р. Нет… Ты мне чего-нибудь с собой заверни. Я ночью поем. Вот — портфель… Я, правда, все съем, мама.

Р а ш и д а  Г а л е е в н а. Ну ладно. (Уходит.)

Л и н а (в дверях). Что ты еще выдумал! У тебя же нет сегодня никакого дежурства!

А з г а р (не глядя на нее). Ты оставайся… Мне надо побыть одному. Подумать…

Л и н а. О чем? Что ты задумал?

А з г а р. С одной стороны, анонимки с угрозами. С другой — шантаж? Но какая связь между Разумовским и Рустемом Ахметовичем? Для расширения кругозора? В познавательном смысле? (Вынимает из кармана фотографию.) Она была моложе тогда, чем я теперь.

Л и н а. Нет! Нет! Ты сошел с ума! Ты с ума сошел!

А з г а р. Сейчас кажется, что я ее помню, что никогда не забывал ее лица… Сколько мне было лет, когда она умерла?.. Нам с Гарифом всегда говорили, что она умерла! (Пауза.) И вдруг дело о ее самоубийстве… Я сам ничего не понимаю.

Л и н а. Не надо, Азгар, не надо. Прощу тебя!

А з г а р. Дело велось неграмотно. А неквалифицированное следствие можно повернуть сейчас как угодно. Ведь не случайно же мне подсунули это дело? Именно в этот день! Сегодня. Это не случайно!

Л и н а. Не уходи! Куда ты сейчас идешь? Не надо!

А з г а р. А что, если они решили шантажировать? Мне надо подумать, Лина. Подумать.

Л и н а. Втемяшится что в голову — свернуть не можешь! Завтра же верни эти бумаги. Не прикасайся к ним. Не трогай!.. Нельзя прикасаться к прошлому! Оно не наше!