А з г а р (после долгой паузы). Ясно. Ясно. (Встает из-за стола.) Ну, и как же ты думаешь помогать тем, кого жалеешь?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч (другим тоном). Я, Азгар Мансурович, так думаю. Кроме меня и тебя, о старом архивном деле пока еще никто не знает. В конце концов, его списать пора. Его еще несколько лет назад надо было списать. За давностью. А тут как раз ты к нам в прокуратуру работать поступил. Ну, я и оставил его. Одни, Азгар, марки коллекционируют, а я — тайны. Ценный капитал — человеческие грехи, Азгар Мансурович. В любой момент могут пригодиться. Ну вот мы эти грехи давние и спишем по акту, как полагается в хорошем учреждении. И тихо будет, спокойно. Ну, и родственник мой, конечно, успокоится. Муж племянницы.

А з г а р. Ну, ну? Дальше?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Его грешки, образно говоря, тоже спишем. Да и какие грешки? Намудрили, конечно, в том деле, которое к тебе на доследствие попало. По неопытности, по незнанию отдельных вопросов попортили картину происшествия. Но ведь без умысла.

А з г а р (с улыбкой). Опыт у тебя есть такой?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Какой?

А з г а р. В коллекционировании?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Есть.

А з г а р. И не боишься даже мне такое предлагать?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч (тоже смеясь). А что, у тебя магнитофон включен?

А з г а р. Нет здесь магнитофона.

Р у с т е м  А х м е т о в и ч. Чего же бояться? Что мы — дети? От слов краснеем? Слова следов не оставляют.

А з г а р. Значит, коллекционируешь?

Р у с т е м  А х м е т о в и ч (объясняя). Это же как филателия! Увлечься надо!