— Наагалей, — Инан вскинула брови, — не думала, что наги так набожны.

— В последние дни душа моя подвергается испытаниям, — красные глаза сощурились, — и успокоение я нахожу, лишь лицезря вас, дорогая Инан. Я же обещал, что глаз с вас не спущу. А тут ещё такое необычное зрелище: вы и в храме…

— Каждому время от времени требуется общение с Богиней, — нравоучительно протянула женщина. — Неужели вам не донесли, что мы ходим сюда каждую неделю?

— Но в другой день, — мило улыбнулся наагалей.

— Так на него в этот раз большая ярмарка выпадает. Будет много работы… О, наагалей, неужто вы думаете, что мы спрятали Дейну в таком почтенном заведении? — Инан с наигранным возмущением посмотрела на престарелого жреца, будто приглашая его разделить негодование, но многоопытный старик и ухом не повёл.

— Я не думаю, — наг тонко улыбнулся, — я проверяю.

Двери распахнулись, и гомонящая толпа потянулась внутрь, увлекая за собой и наездниц и величественного наг с его помощником.

Пока в храме шла утренняя проповедь, по территории беспрепятственно шныряли люди, одетые в чёрное. Жрецы им не препятствовали. Всё, что имело ценность, было заперто или находилось под присмотром. Прихожане же могли в течение дня гулять по всему дому Богини, ворота запирались только на ночь, ибо Матери тоже хотелось отдохнуть от своих детей. Подозрительные личности в чёрном останавливали жрецов, мрачно всматривались в их лица, порой задавали не понятные вопросы. Например, не появился ли в храме новый послушник или даже жрец. О странном поведении «гостей» даже донесли настоятелю, который насторожился, но не обеспокоился: им скрывать нечего!

Когда одна такая личность заглянула на конюшню, там был только престарелый жрец. Среднего роста, с широкими плечами, но уже высохший так, что грязно-кирпичное одеяние обтягивало лишь плечи. По сутулой спине вилась плохо прочёсанная седая коса, а на глаза наползали косматые брови. Но сила в руках дедка ещё была, сено он метал по кормушкам решительно и огромными охапками, вонзая вилы в сухую траву с сочным хрустом. Присмотревшись к лицу, обвязанному от сенной трухи тряпицей, подозрительная личность скрылась, потеряв интерес. Дедок тяжело опёрся на вилы и проводил мужчину взглядом тёмных глаз.

Рясу, парик, брови и накладные плечи Ейра принесла на заре прямо в убежище. Убедившись, что Дейна довольно правдоподобно сутулится и шаркает, наездница забрала у неё расписку в банк и умчалась, наказав не уходить слишком далеко от храма. Дейна немного погуляла по округе, убедилась, что маскировка действует как надо — никто даже в лицо особо не всматривался — и вернулась в храм через убежище. Сперва она хотела просто забраться поглубже в парк, чтобы не попасться на глаза другим жрецам, которые сразу признают в ней пришлого. Но увидела миновавших ворота троллей, несущих паланкин с зелёными занавесями. Когда из него выполз наг с фиолетовым хвостом, у Дейны сердце в пятки рухнуло. Правду всё-таки говорят, что от нага не скроешься!