Солнце уже почти погрузилось в море, дама в большой шляпе собрала свои вещи и ушла, двигаясь как танцор танго, парочка перестала бегать и резвиться, теперь они тоже просто сидели на песке, молча держали друг друга за руки и смотрели, как угасает еще один летний день, пляж заметно опустел, лишь кое-где еще сидели люди, с непонятной грустью в глазах глядя на умирающий закат, даже не понимая, почему это прекрасное зрелище всегда навевает легкую тоску. Чайки перестали кружить над волнами и куда-то спрятались на ночлег, вода из золотой стала кроваво-красной, а потом серой, как пепел. Если бы на берегу в этот час сидел поэт, он бы непременно сказал, что закат так прекрасен и грустен потому, что как ничто другое в природе символизирует наш путь – сначала золото, потом кровь, а потом и пепел.

Наступала ночь, двигаясь на своих мягких бесшумных лапах черной кошки, но девушка, одиноко сидящая на берегу в длинной цветастой юбке, не замечала всего этого. Она по-прежнему отсутствовала, летя в потоке мыслей и планов. Она все еще сидела, обхватив колени руками, когда на небе стали загораться первые звезды, а вода стала совсем черной. В полумраке уже с трудом можно было различить единицы оставшихся на пляже людей, но парочка по-прежнему сидела на месте, только теперь они обняли друг друга, глядя на темное море, и что-то шептали друг другу на ухо. Когда стемнело окончательно, на берегу остались только двое влюбленных и Фатима, все еще сидящая неподвижно на теплом песке. Влюбленным показалось, что она грустит о потере любимого, и они даже пожалели ее и пожелали скорее забыть его и найти новую любовь. Старый пьянчуга, валяющийся возле самой границы песка и камней, тянущихся до самой дороги, решил, что девушка либо очень пьяна, либо приняла слишком много наркотиков, вот и сидит, как статуя уже несколько часов. Каждый, кто замечал ее, имел свое собственное мнение, но в одном эти мнения сходились – каждый судил по себе. А девушка все сидела и сидела, глядя в темноту невидящим взглядом, ночь уже вступила в свои права, и влюбленные потеряли ее из виду, как и старый пьяница.

Но вдруг, темноту пронзил резкий крик, он бы мог испугать любого, но в нем слышался не страх или боль, а радость и освобождение. Крик полетел в звездное небо, разбудив спящих на деревьях чаек и старого алкаша, только-только погрузившегося в мутный алкогольный сон.

– Черт бы вас побрал, уроды. – Пробурчал он, а через секунду снова провалился в сон.

– По-моему, это кричала та девушка, – заметила юная особа в объятиях своего такого же юного кавалера. – Интересно, что это значило?