Она свернула на тихую улочку и пошла к отелю, думая о том, как только что на ее глазах «Наша Чехия» поменяла статус – из обычного сборища хулиганов они стали террористами.

9

Конец мая в Праге выдался жарким, солнце пекло так, что, казалось, уже как минимум июль в разгаре, а не самый конец весны. Последняя неделя мая, последняя перед Весенним балом.

В маленькой комнатке уютного домика на втором этаже под лениво вращающимся вентилятором на кровати лежал Вадим Канаренко и думал. Как всегда, бесконечный поток мыслей, который был его даром и проклятием, несся в голове, увлекая сознание Вадима за собой и вырывая его из реальности. Все окна этого маленького сказочного домика были открыты, но воздух как будто загустел из-за жары, даже вентилятор на потолке над кроватью едва-едва создавал хоть какое-то его движение. Тишина на улице и тишина в доме создавала как раз нужный фон для размышлений, но проклятая жара как будто делала вязким не только воздух, но и мысли. Хоть что-то может их затормозить, поймал себя на мысли Вадим, закрывая глаза и подставляя лицо потоку воздуха, может, я даже буду нормально спать, ну или если не спать, так хоть не думать.

А подумать ему было о чем, получив повышение, тем для размышлений у него стало гораздо больше. У него теперь была своя постоянная группа, членов которой он набирал сам, и отчитывался он теперь непосредственно самому высокому начальству, но у этой долгожданной свободы были свои большие минусы – за провалы, как и за блестящие операции, отвечал теперь исключительно он один, фактически, его свобода стала лезвием ножа, по которому он так радостно бегал, прекрасно понимая, что в любую секунду может поплатиться за это головой. Но на эту работу трусов и не берут, а он итак слишком долго бегал в мальчиках, он принял вызов с радостью, ему нужен был шанс, он верил с вои силы, и после нескольких блестящих операций в его силы поверили все. Он был охотником и остался им, все больше и больше входя во вкус, и то, что теперь он не бегал на коротком поводке, приносило пользу и ему, и людям, рискнувшим его отпустить.

И сорвавшись наконец с ненавистной привязи, Вадим с головой ушел в работу, он набрал команду, которую просто тащил на себе, он всегда придерживался мнения: если хочешь, чтобы было хорошо – сделай сам, и он делал столько, сколько мог, требуя такой же отдачи и от своих подчиненных. Не всем нравился такой темп, не все могли за ним угнаться, таких он без жалости и долгих раздумий исключал, всегда сообщая человеку лично, за что и почему его убирают.