А вот он ее любил, она видела это, чувствовала, от ее глаз ничего не ускользнуло. И тут она снова не стала копаться в этом, зачем, его чувство – его проблема. Она лишь опасалась, что он начнет воспринимать ее не как партнера, а как объект любви. Этого она боялась больше всего, потому что тогда ей пришлось бы уйти, он потерял бы свой авторитет, стал бы в ее глазах еще одним жалким слюнтяем, а с такими она время не проводила, Стелла слишком ценила свое время, чтобы тратить его на слабаков. Но он и тут оказался на высоте, ничего не изменилось, они по-прежнему работали вместе, и между ними все было по-старому. За это она стала уважать его еще больше. Человек, умеющий подчинять чувства разуму – сильный человек, таким и только таким мог быт тот, кто хотел быть рядом со Стеллой.

И вот теперь все могло кончиться. Их работа, их взаимная тяга, их интересная жизнь бок о бок. В один миг она могла потерять то, что так ценила. Она видела в жизни слишком много плохого, она не знала, что такое счастье, никогда не задумывалась об этом, и вдруг сейчас поняла, что смерть Вадима и распад их команды повлечет за собой конец счастливого периода ее жизни. Значит, она все же стала счастливой, теперь и она узнала наконец значение этого загадочного раньше слова.

И еще она поняла, что жестоко отомстит всем, кто посмел отнять у нее то, к чему она так долго шла, никто, ни один смертный не смел отнимать у нее счастье, нет, только не у нее.

Ярость и боль смешались в ее душе, ей вдруг захотелось кричать, крушить этот долбаный кабинет, пойти вниз и свернуть шеи всем, кто встанет у нее на пути, а потом найти того, кто посмел посягнуть на самое дорогое, и убить его… но убить медленно, наслаждаясь каждым криком, каждой каплей крови.

Нет, сантименты тут были ни при чем, она знала, кто они такие, знала, что каждую секунду они рискуют жизнью, но одно дело умереть в бою, совсем другое – умереть как жертва, так глупо и бессмысленно. Поэтому то, что она испытывала сейчас, было не печалью или грустью, и уж точно не смирением, такого слова в ее лексиконе вообще не было, нет, ее заполнила настоящая звериная ярость. И спустя пару секунд ярость эта остыла, приобретая самую опасную форму – глубинную. Стелла никогда не была импульсивна, она не относилась к тем, кто кричал или швырял вещи, или затевал драку, а потом, выпустив таким образом пар, забывал и успокаивался. Она никогда ничего не забывала и никогда не успокаивалась, пока не добивалась своего. Она и не выходила из себя, ярость просто вскипала в ней, а потом происходило то, что она сама называла «шоковой заморозкой», в секунду она становилась холоднее льда, и эта льдина морозила ей сердце, пока месть или достижение цели не заставляли ее таять.