Металлическую человекоподобную боевую машину, способную в одиночку в полном обвесе с трансформацией уничтожить целый город.

Но о чем думает такая машина?

Лаккомо стоял почти неподвижно, холодно и жадно вглядываясь в глаза механоиду и пытаясь понять, что ему нужно. Маленький хрупкий человек напротив сходящей с ума боевой машины.

В какой-то момент глаза механоида начали заметно краснеть, и металлическая маска стала приобретать раздраженное и злобное выражение. Но Лаккомо, впадая в редкое состояние заинтересованного умиротворения, только склонил голову на бок и чуть вздернул одну бровь.

Неужели рискнет?

Ну давай…

Секунды молчаливого противостояния, казалось, растянулись надолго. Но вскоре машина не выдержала более сильного давления и сдала еще дальше назад, вжимаясь в стену. Более того ее спектр глаз, являющихся по факту не более чем датчиками настроения, резко изменился на желтый. А потом и вовсе начал сползать на зеленое состояние паники.

Лаккомо очнулся от инстинктивной попытки уверенно передавить более крупное существо, опешил и удивленно уставился на механоида.

- Что ты такое? – прошептал он себе под нос.

Но машина суетливо отвела взгляд, попыталась завлечь себя чем-нибудь другим, снова покосилась на камеру, потом открытую дверь за спиной человека, вновь на камеру и так по кругу...

И тут Лаккомо почувствовал ее страх.

Не увидел, не придумал по набору действий, а именно почувствовал, как скользкое холодное месиво, расцветающее у механоида изнутри.

Машины так не боятся. Более того, машины вообще не умеют бояться.

- Посмотри на меня, - сказал Алиетт-Лэ тихо и ошарашенно, но из его уст это прозвучало как шипящий приказ.

Существо, еще недавно выдаваемое за робота, повиновалось. А потом замерло против воли, скованное человеческим взглядом – Лаккомо всматривался внутрь.

Сквозь бесполезную обшивку, минуя механику и сложную систему проводящих каналов, не заостряя внимание на глазах, которые зеленели с каждой секундой. Алиетт-Лэ потянулся своей мыслью к источнику страха, вглубь силового кристалла, который фонил всем комплектом эмоций, свойственных живому организму.

И впервые за все время прошлых проверок и попыток достучаться – ему отозвались. Ярким потоком ощущений, приправленным дикой паникой. Там был и холод от пустоты, и страх от узкого пространства. Боль от скованных и приколоченных связок, и мука от слишком обостренного восприятия. Нет, в глубине машины не было живого организма как такового. Не было биологического тела, но были тонкие энергетические связи, заполняющие металлическое тело. Все его конечности, пластины, броню, все это заполняли невидимые простому глазу каналы, как кровеносная система расходящаяся от единого центра. И этим центром являлся кристалл.