Второй пинг тоже ушел в пустоту. Будь они не на корабле, а где-нибудь на полигоне, пятьсот двенадцатый просто пнул бы машину лапой. Чтобы гарантированно по реакции убедиться, что от нее ожидать. Но сейчас, пока словесной команды шевелиться не дали, он мог рассчитывать только на еще один пинг.

«Эй! Гора доисторического хлама! Ты меня слышишь?»

Вместо ответа ТИС резко почуял, как все внимание МЕГа сфокусировалось на нем. Тяжелое, давящее и сканирующее до последней запчасти. После чего пробирающее до ужаса, словно его взяли на прицел. А потом личная система разразилась волной предупреждающих сигналов. Его буквально взяли на прицел! И если бы не ангар…

«Всё! Хорош! Уймись! Я только хотел проверить!»

Невидимый и нефиксируемый ни кем маркер прицела еще какое-то время держался на ТИСе, а затем изволил угаснуть. Система перестала верещать паникой, но пятьсот двенадцатый еще некоторое время соображал, что это было.

МЕГ буравил его тяжелым взглядом. Не поворачивая головы, не вращая бесполезными светокристаллами. Круговых камер и сенсоров было достаточно, чтобы следить за каждым посторонним движением в поле досягаемости. Оценивать каждый неучтенный сигнал и перехватывать любой всплеск чужой эмоциональности.

Сто четырнадцатый редко фокусировал свое внимание на ком-то. Обычно это слишком хорошо ощущалось всякими чувствительными личностями. МЕГ старался следить за всем происходящим вокруг всегда. Даже в моменты отключения его кристалл улавливал фоновое настроение окружающих и понимал, что происходит. Да, с трудом и распознавать чужую речь дословно удавалось не сразу. Но он учился. Постоянно. Чтобы знать, что замышляют остальные, пока он находится в стазисе.

И теперь у МЕГа всё получалось безупречно. Он помнил все слова майора и генерала дословно. Нужно было только немного времени, чтобы в разблокированном состоянии собрать пакет данных в осмысленную речь. И если генерал по его личной оценке считался удовлетворительным и удобным, то майора очень хотелось уничтожить. Даже не пристрелить. Нет… Это было бы слишком щедро для него. Пулю в лоб еще нужно заслужить. Милосердную, быструю и мгновенную. Такую, чтобы при смерти объект внимания не успел ни опозориться, ни обосраться, ни завизжать, как конченный истерик, портя свою бесценную репутацию перед вторым по значимости после рождения главным событием своего существования. Перед смертью.

По мнению МЕГа майор был достоин исключительно участи своих подопечных. Его хотелось «разобрать» на запчасти. Где-нибудь на месте, устроив собственную «лабораторию», медленно и поэтапно пробираясь ко внутренностям, отделяя конечности, докапываясь до жизненно важных «элементов» хрупкого, но такого отвратительного существа. МЕГ щедро представлял свои желания ночью, пока их корабль находился в прыжке. Он замечал много раз, как объекты его внимания зачастую ходили потом… подавленные. Это осознание немного грело и доставляло редкое в его состоянии удовольствие. Ради такого чувства хотелось выживать дальше. Оно нравилось МЕГу. В разных вариациях. Удовольствие приходило во время боя, во время уничтожения, во время победы. Или так – во время чужого страха.