Перед рождением первенца в гости к молодой супруге пришли жены чиновников. Чужестранку привел сам бывший советник. Она мягко ступала сапожками по припорошенным снегом тропинкам, опираясь на руку мужа, и улыбалась ему. Соджун встретил бывшего советника во дворе. Он не видел ни его, ни ее уже полгода, и сердце застонало при виде этой пары — одной рукой она опиралась на руку мужа, а второй поддерживала выпирающий живот. Пак Шиу что-то говорил ласково ей, а она тихо отвечала, но слов было не разобрать, да и не хотелось в них вникать. Чужая радость отравой хлынула и омыла сердце Соджуна… Ему хотелось развернуться и уйти, но ноги сами понесли навстречу прибывшим супругам. Тело само поклонилось, а губы сказали нужные в этот момент слова, даже что-то про их еще не рождённого ребенка, но мысли и сердце были далеко-далеко!

А с приходом весны девочка-жена родила ему сына. Он стоял под дверью, где так трудно дышала она, слышал голоса повитух и думал о том, что нужно усилить отряд на поимку шайки воришек, промышлявших на рынке.

«Нужно поставить ловушки и заманить их в западню,— думал он, —а еще…»

Но тут истошный крик жены, а за ним кряхтение и первый возглас ребенка вернули его в реальность. Дверь через мгновенье отошла в сторону, на Соджуна пахнуло кровью. Веревки, ведущие к поперечной балке и помогавшие роженице, еще тяжело колыхались. В проеме появилась взмокшая повитуха и тут же закрыла дверь за собой.

— Сын! Господин, у вас сын родился! — со слезами радости проговорила она.

Соджун улыбнулся — ведь он должен был улыбнуться этой новости — и ничего не сказал, только кивнул. Повитуха стояла и словно ждала чего-то.

— Как госпожа? — кое-как разлепил губы супруг.

Повитуха замялась, отведя глаза в сторону.

— Господжа молодая и здоровая, но пошлите за доктором, уж много она потеряла крови, — тихо произнесла повитуха и зашла внутрь.

Доктор не смог спасти девочку-жену… Через два дня от кровопотери она умерла на руках Соджуна, который последние два дня был с ней. Это малое, что он мог сделать для нее. Она, лежа в его руках, шептала побелевшими губами:

— Простите меня, мой господин.

— За что вы просите прощения? — так же тихо спрашивал он. Впервые он смог рассмотреть ее лицо, увидеть, как глубоки и прекрасны глаза.

— Я не смогла помочь вам забыть… ее.

Соджун смутился.

— О… о ком ты говоришь?