О, воистину безумен был лорд Бельзедор! Ничто не радовало его, кроме чужих страданий, и торжествующе хохотал он в своей Цитадели Зла, когда вновь разорял какое-нибудь село или сжигал пастбище глупых крестьян! Только крики ужаса и боли приносили радость в его черное от злобы сердце!

- Знаешь, когда ты так яростно обличаешь самого себя, я начинаю думать, что ты и правда блеваный псих, - покривился Дегатти.

- И ты абсолютно прав, Дегатти! - вскочил и пнул табурет Бельзедор. - Буа-ха-ха-ха-ха-а-а-а!!!

Да, Темный Властелин Парифата был беспредельно зол и ненавидел весь мир. И в пятьдесят втором году Новой эпохи он подумал, что пора бы вновь заняться волшебниками Мистерии. С тех пор, как эти убогие колдунишки сбежались на свой островок, Бельзедор их не тревожил. В те времена они истошно блеяли и жались в кучку, боясь, что он достанет их и там, но Темный Властелин решил, что это недостойно его внимания.

Однако с тех пор минула тысяча лет. Овцы накопили жирок, обросли шерстью, утратили страх перед волком — но остались овцами, и Бельзедор решил им это напомнить.

Он мог сделать с возомнившей о себе Мистерией что угодно. Весь мир был в его железном кулаке. Мог обрушить на нее свои несметные легионы, мог исторгнуть из пучины стаю кракенов, мог задушить в тучах черного дыма.

Мог повернуть ось Парифата и утопить их ничтожный остров!

- Не мог, - прокомментировал Дегатти.

Мог — но это всего лишь убило бы глупых волшебников и еще кучу народа. Собственно, почти всех. А Бельзедор желал преподать им урок. Научить страху и смирению. И потому он решил начать с малого, но знакового жеста. Похитить и взять в заложники кого-то из лидеров Мистерии, из членов ученого совета.

В те времена в этом правительственном органе состояли не тридцать шесть волшебников, как сейчас, а всего-навсего семь. Только президенты университетов. Причем шестеро из них были мужчинами, маразматическими морщинистыми стариками.

Но седьмая, прекрасная эльфийская принцесса… да, выбор оказался несложен.

Все надо было сделать с помпой. С апломбом. Бельзедор надел свой лучший плащ и начистил сапоги, чтобы пятна крови от раздавленных жертв выглядели более фактурно. Взошел по крылу Растаэрока, своего личного дракона… черного, между прочим. Величайшего дракона Парифата после четверки царствующих, не служащих никому, кроме самих себя.