Он улыбается, это самая худшая, самая скверная улыбка в моей жизни. Улыбка поражения. Улыбка умирающего, дающая секунду отсрочки.

— Спасибо.

— Не благодари меня, — шиплю я. — Благодарность звучит как прощание. Не благодари меня! Поднимайся!

Я тоже могу ему приказать. Я знаю его имя. Я могу заставить его стать эгоистом, заставить пойти со мной, и черт бы побрал весь остальной мир. Меня это не волнует. Меня не волнует ничего, кроме него.

Я протягиваю свободную руку, напрягаясь в хватке Аполлона.

— Пожалуйста, — тихо говорю я, вытягивая пальцы как можно сильнее, — пожалуйста. Просто возьми меня за руку. Мы найдем другой способ решить эту проблему. Возьми меня за руку. Просто возьми ее. Все буде хорошо. Все будет хорошо, просто…

Слезы катятся по моему носу, капая на его окровавленные щеки. Его золотые глаза блестят.

— Я люблю тебя, Персефона, — говорит он и тянет хлыст, пока тот не вырывается из моей хватки.

Он медленно падает, его огромные изувеченные крылья раскинуты за спиной, перья взметаются в воздух между нами. Его глаза прикованы к моим, пока он не исчезает в яростном белом свете внизу.