Губы Нуры сжались, и я не пропустила, как ее пальцы сжали письмо в руках. Она полностью повернулась ко мне лицом.

— Когда мы вернемся туда, — сказала она тихо, — надеюсь, ты будешь готова сражаться изо всех сил.

Я чуть не рассмеялась.

Я подумал о Максе, о Сереле, о треллианских беженцах, которые отправятся вместе с нами обратно в Ара. Я думала обо всех тех драгоценных душах, которые мне приходилось защищать. Я сражалась как в аду с тех пор, как много лет назад была прикована к телеге, в полном одиночестве. И задолго до этого, когда я бежала из рушащейся родины, которой больше нет. Я родилась в сражении.

Конечно, я не собиралась останавливаться сейчас. Не тогда, когда мне было что терять.

Я даже не моргнула, а одарила Нуру легкой безмятежной улыбкой.

— О да, — сказала я. — Я знаю, что впереди еще много сражений.

Может быть, я представила себе слабое эхо ухмылки, коснувшейся ее глаз. Но она отвернулась слишком быстро, чтобы я могла сказать точно.

***

В ту ночь Серел и я лежали на полу в моей спальне, как и сотни раз за эти годы. Мы вместе смеялись и плакали, потом снова смеялись и снова плакали. Я чувствовала его боль вместе с ним, когда он рассказывал мне о войнах, на которые его посылали сражаться, о том, как после моего ухода поместье погрузилось в хаос и паранойю. Он держал меня за руку, когда я рассказывала ему о своих тренировках, битвах и заключенном договоре. Его лицо озарилось шоком и замешательством, когда я рассказал ему о Решай — в самых вольных выражениях — задавая вопросы, на которые даже я не знала, как ответить.

Я рассказала ему о Максе, хотя и упустила некоторые детали характера наших отношений. Мне почему-то до сих пор хотелось прижать эти моменты к груди, только для себя.

Но темы наших разговоров уходили далеко за рамки наших грустных историй, за что я всегда так любила Серела. Он находил радость и красоту во всем. Он мог рассказать мне о тяжелых потерях в кровавой битве, а в следующий момент загореться, когда рассказывал мне, как прекрасно было вернуться к своим друзьям. Однажды, много лет назад, он сказал мне, что его дедушка говорил, что каждое мгновение жизни — это монета с одной темной и одной светлой сторонами. Они падали на землю одной стороной вверх, а другая всегда лежала под ней, там, но скрытая. Серел всегда видел обе стороны медали, даже когда судьба не сулила ему ничего, кроме тьмы.

Наконец, когда ночь стала настолько поздней, что приближалось утро, я спросила его:

— Ты вернешься с нами в Ара или останешься здесь?

Он не колебался.

— В Ара. Определенно. Мне нужна смена обстановки.