Наутро выехали домой и к вечеру добрались до имения. Ввиду ранней темноты и непогоды Уилли не пустили встречать меня на улицу, но наверняка он в нетерпении метался по холлу первого этажа, поджидая меня. Издали, под рваными струями дождя, перемежающимися порывами ветра, ярко освещенные окна замка казались слегка размытыми, но так манили к себе — дать отдых натруженному телу, насладиться теплом дома, вкусным ужином, горячей ванной и, самое главное, — прижать к себе теплое тельце своего ребенка, услышать торопливый шепот на ухо.

— Мамочка, я так тебя люблю! И так скучал по тебе!

И понять, что дороже этого ощущения нет ничего!

Глава 54

Глава 54

А на утро и началось… Вначале приехал в имение Комнол, закутанный в некое подобие плащ-палатки, только из кожи какого-то животного, блестевшее от дождя. Надо думать, это изделие было весьма тяжёлым. Привез печальную весть из Стоунза. Сегодня ночью погибла мачеха Бернис. Когда отец девочки, уставший после рабочего дня, уснул, безумица сумела каким-то образом распутать веревки и убежать из дома и упасть с обрыва в ущелье на краю деревни, разбилась насмерть. Вины мужа тут нет, ее видели мужчины, возвращавшиеся поздно вечером с угольного карьера. Они видели, как она бежала босая, простоволосая, в одной рубашке под дождем, взгляд у нее был безумный. И она бежала к обрыву. Мужчины пытались ее остановить, да где там, удержать безумных весьма проблематично. Мужу сказали сразу, разбудив его. Мастеру Рэю Комнол уже рассказал и девочкам. Те отреагировали абсолютно спокойно, как при известии о чужом человеке. Видимо, давно уже дети не видели материнской ласки, вот и отвыкли от нее. Теперь моя задача сказать Бернис. Я позвала ее к себе в кабинет и там рассказала о печальном известии. Девочка, глубоко вздохнув, ответила.

— Бедный папа! Наконец, он отмучился! Может, сейчас у него будет нормальная, спокойная жизнь! Наверное, девочки вернутся домой, а я здесь останусь. Навещать их буду, а жить все равно здесь буду, у вас так интересно! И учиться я хочу!

Раз сама Бернис так решила, то так тому и быть. Отдав распоряжения о погребении женщины и выдать небольшую сумму денег управляющему Грегору для этого, я пошла, заниматься очень приятным для любой женщины делом — планированием и меблировкой комнат в новом крыле. Отделку закончили полностью, сейчас там топились две печи, разгоняя по углам стылый, влажный воздух, наполняя пространство живительным теплом. Приятно пахло свежим деревом, лёгким запахом олифы, пропиткой для деревянных деталей интерьера (масляных красок пока, увы! не изобрели! Самой, что ли изобрести, да золотыми станут, олифа по цене кусается!). Бальную залу, по молчаливому уговору, пока решили не трогать, до свободного зимнего времени. А вот кабинет для меня, малую дамскую гостиную, библиотеку, совмещенную с учебным классом — надо меблировать, добавлять интерьерных деталей, тканевых изделий — все это нужно. Вот и ходили мы втроём по помещениям — я, Иннис со своим художественным взглядом и Кресса, как хранительница всякой всячины. Кресса выглядела довольной, как она мне призналась, они с мужем боялись, что Бернис вернётся в родной дом. А они так привязались к девочке! И она им платит искренней любовью. Ничего удивительного, она в своей жизни помнит только ругань и тычки, вот и потянулась к первым же людям, которые отнеслись к ней с лаской.