— Вот смотрите, господин Билл, леди Иннис своим талантом художника создаёт эту красоту цветов, а я, в силу своих небольших способностей на вот этом круге из вот этой массы изготавливаю саму посуду. Вы убедились, что ничего противозаконного я не совершаю? Да и количество изделий невелико — много ли две слабых женщины смогут сделать?

Может, господин Билл и желал бы задержаться здесь, но я настойчиво позвала на выход, чтобы не мешать работать мастеру. Теперь у нас на очереди стеклодувная.

За нее я была спокойна — Грегор ещё вчера вечером предупредил Лахлана о неприятном госте и велел убрать с глаз все хрустальные изделия, что они начали делать по заказам из Даблитти, оставив на виду только листовое стекло. И мальчишек пусть предупредит, чтобы держали язык за зубами. А мальчик-резчик вообще сегодня пусть посидит дома. Мастер у нас был человек понимающий, зря начальство беспокоиться не будет, поэтому лучше сделать так, как велят. В стеклодувной было жарко, Лахлан и ещё один подмастерье выдували стеклянный цилиндр, второй мальчик увлеченно раскатывал стеклянное полотно до полной ровности, гладкости и прозрачности. В углу стоял большой ящик, в котором, переложенное соломой, лежало готовое листовое стекло.

Заметив, что мастер сел немного отдохнуть, передав трубку стеклодува помощнику, этот засланец тут же сунулся с расспросами к нему.

— Давно работаешь на леди Мэри? А где мастерству учился?

— Так в Глазго я работал, в стеклодувной мастерской, потом заболел и меня отправили оттуда домой умирать — заметив, как при этих словах шарахнулся в сторону господин Билл, усмехнулся — да только леди Мэри меня своими травами и отварами вылечила. Я и решил, что больше в город не поеду, мне и здесь хорошо.