Наряду с названными широко известными богами, как отмечал уже Титмар (см. выше, с. 394), большое количество их было и в других городах и городищах. Из них нам известны еще Ругевит (Rugievit) в Коренице на Руяне, идол которого был семиликий⁷⁰, Геровит (Яровит) в Вольгасте у Гавельберга⁷¹, бог Припегало (Pripegalo), которому приносили в жертву головы христиан⁷², богиня Сива у по-лабских славян, бог Пров, почитавшийся в дубовой роще возле Стар-Гарда в земле вагров, и бог Подага в Плуне у тех же вагров⁷³.

Кроме них, как о том свидетельствуют источники, имелось еще много богов и богинь, имена которых остались нам неизвестны⁷⁴. Однако еще два бога заслуживают специального упоминания. Это Чернобог и Белбог. Чернобог непосредственно засвидетельствован Гельмольдом, указывающим (1.52), что славяне на пиршествах, обходя с кубком вокруг стола, призывали доброго или злого бога и называли последнего Чернобогом «i. е. nigrum deum». В отличие от него Белбог как антитеза черного бога прямо нигде не засвидетельствован, но существует ряд производных от слова Белбог наименований местностей⁷⁵, так что принадлежность имени Белбог славянам не подлежит сомнению. В этой антитезе бога черного и белого, то есть бога злого и доброго, мы видим явный дуализм, который в других случаях в языческой религии славян не проявляется. Поэтому я полагаю, что деление на существа добрые и злые пришло к славянам из других религий. Это мог быть отзвук иранского дуализма или шаманизма, но скорее всего, как мне кажется, это было влияние христианской идеи бога – основы всего доброго – и дьявола – основы всего злого, – идеи, которую уже с IX века миссионеры начали распространять среди западных славян, в результате чего в XII веке при Гельмольде она уже была им известна.

Совсем по-иному стоит вопрос о наличии у славян представления о существовании высшего божества, властителя на небесах и владыки всех других богов, которого также упоминает у славян Гельмольд (1.83). То, что говорит Гельмольд, можно были бы истолковать как влияние христианского учения о едином боге на небесах. Но об этом мы знаем не только от Гельмольда, но также и от Прокопия, который сообщает, что славяне уже в VI веке признавали, что только «один бог, творец молний, является владыкой над всем»⁷⁶. Это показание Прокопия не позволяет расценивать свидетельство Гельмольда всего лишь как влияние христианства, и хотя у нас нет ясного представления об этом высшем боге славян, все же очевидно, что им не был ни один из второстепенных местных богов полабских славян, будь то Святовит в Арконе или Радгост в Ретре. Это мог быть лишь один из древних общеславянских богов, который прежде всего был владыкой небесных явлений (Сварог или Перун). Обращает на себя внимание также и общность ряда мифологических индоевропейских наименований, обозначающих такое высшее божество (древнеинд. dyaus pita, греч. Ζευς πατήρ, лат. Juppiter, древнегерм. Tiuz, древневерхненем. Ziu) (ср. лат. divus, греч. δΐος, литовск. devas, славянск. дивъ), что указывает на подобную веру в общее всем индоевропейцам небесное существо, власть которого распространялась на некоторые значительные небесные явления.