– Живи вечно, друг мой! – Сильван изобразил корявый низкий поклон и взглянул на бутылку на полу. – А чего покрепче не найдется тут?
Диана уже снова позировала на стуле, поэтому ответила, нисколько не пошевелившись:
– Что насчет вишневого ликера?
–
– Я видел на полке за учебниками бренди, – Марс вносил окончательные штрихи. Он собирался спрятать дивный портрет от чужих глаз на полке среди собственных книг, где по большей части стояли классические произведения на латинском и словари.
– Откуда ты знаешь, что скрывается среди моих книг? – Диана прищурилась, как бы подчеркивая, что не потерпит ложь. Пиджак она решила занести в прачечную после распускания рук друга, поэтому направилась к шкафу и вытащила черного цвета рубашку.
– Я сам туда поставил бренди на будущее, – пожал плечами Марс и отложил художественные принадлежности в сторону. Впереди ждали выходные, и можно было отпустить весь накопившийся за неделю стресс.
– Кажется, кто-то назвал мой любимый напиток! – дверь снова распахнулась, потому что никто здесь не считал своим долгом вежливо стучать и заходить осторожно, волнуясь потревожить чужой покой.
В небольшой, но все-таки уютной комнате, где на фоне играла чарующая музыка из старого винилового проигрывателя, с появлением синеволосого и звонкого Нокса свободного места стала еще меньше, но никто уже не обращал внимания.
– С каких пор ты перестал поклоняться пиву? – фыркнул Сильван и отвернулся, чтобы не видеть, как его бывший парень показывает ему средний палец. Нокс его ужасно раздражал, особенно тем, что он быстро отошел от их бурного романа и теперь словно ничего о нем и не помнил. Этот прожигатель жизни только и знал, с кем бы из студентов колледжа сходить на свидание, то есть переспать, и вообще с каждым днем он все больше восхищался римским императором Нероном, который взошел на престол в шестнадцать лет и прославился тем, что все считали его садистом, поджигателем и душевнобольным, что очень впечатляло и умиляло Нокса.
– Ты пришел, чтобы тоже пожаловаться на окончания в латинском? – Диана пила вино из бутылки и кружилась в танце с закрытыми глазами, поленившись застегнуть пуговицы рубашки. А может, она просто хотела, чтобы все видели ее тело.
–