Мы шли по проспекту, тучи супились, кони над Аничковым мостом мчались, неподвижные, а я, из всего города, пробивая зрачками туман, цеплялась за родинки. Лицо: над бровью, в переносице, на самом носу, под глазом, у подбородка. Пять. Шея: возле кадыка, вправо от ярёмной впадины и сбоку, к линии волос. Три. Косая чёлка, карие глаза. Нельзя, будучи кем-то, увидеть его со стороны. Я увидела. «Ты – сердце в статуе», – сказала я. Мой рот отказывался от слов так же долго, как я – от глаз. Марк засмеялся, нервно, но с радостью. Он ответил: «Ещё наживёмся».

Высокий, спортивный, на сей раз без горного велика, зато с трюками мимики, Марк вёл меня из дома домой через набережную, скверы и улочки, чтобы подышать, а потом – за парадную дверь, в лестницу, на этаж с квартирой. Всё, во главе с отцом, ждало отъезда. Машина, как спешка, спряталась в гараж. Правая рука, папин партнёр, отвозил нас в своей. Под крышкой его улыбки томились высказывания. Он выключил их, чтобы не спалить. Поезд прибыл на перрон. Никто не обнимался.

Знаки и препинания

Знаки и препинания

«Представь, что ты спишь, – сказал ей человек, ближе всех остальных. – Какой должна стать реальность по пробуждении? Это и есть твоя мечта».

Она подумала: «Ты здесь, и, если это сон, спала бы вечно».

Старая я упала на рельсы и осталась там, как Анна, когда поезд поехал. Новая я вошла в вагон. Так я вижу это сейчас. Из будущего видно лучше.

Оговорюсь сразу: эта, конкретная, жизнь – гротеск. Нагромождение, преувеличенность, сверх. Конечно, в возрасте, где были мы (юном и нежном), так не думают. Конечно, в деревнях просторно, просто просо…ченно, чинно. У меня лёгкая форма дислексии. С нотами проблем нет, но буквы едут, стоит толкнуть, как корова на коньках: рогами в лёд. Да и психотерапевт, сам по себе – не лучшее начало мемуаров. У меня не было проблем, когда биография была биографиями. Партиями драматической колоратуры. Героями книг и песен. Встречными людьми. Чистый звук. Чистые голоса. Теперь появился шёпот. Память поющего тела. Голоса и… впрочем, их, как меня, не существует (так не бывает), о чём нужно, по ходу действия, помнить.

За день до отъезда Марк, опомнившись, поставил условие: или велосипед пакуется и везётся с собой, или он вместе с велосипедом запирается в ванной и не двигается с места без применения силы. Как террорист. С заложником (естественной потребностью всей семьи). Отец, скрепя сердце, согласился взять ящик с запчастями. Тот занял пространство под столиком. Выкупив купе, мы оказались избавлены от посторонних и лежали, трое, по полкам.