Мы не можем предугадать, что будет дальше, но мне всё равно немного грустно от того, что происходит.

– Давай хотя бы этой ночью не будем думать обо всех них, – просит Остап и тут же накрывает мои губы своими.

Сначала он целует нежно, утешающе. Гладит ладонью по животу и рёбрам. Потом движения его руки становятся требовательными, а поцелуи – жадными.

Я знаю, чего он хочет… Но готова ли я дать ему это?

Я ловлю его руку на своём животе. Останавливаю в тот момент, когда она слишком явно ползёт вниз.

Здесь, под одеялом, достаточно темно, чтобы разглядеть лицо Остапа, но его горящий в предвкушении взгляд я всё же вижу. А ещё слышу неровное дыхание и чувствую его на своей коже.

– Ты боишься? – спрашивает Остап охрипшим от напряжения голосом.

Оказывается, я вообще не могу говорить. В горле стоит ком, во рту пересохло… Да и что я должна сказать? Да, боюсь? Или нет, не боюсь? И то, и другое будет правдой.

Слабо киваю, соглашаясь, и тут же отрицательно качаю головой. Остап, кажется, видит оба этих жеста. Губами прикасается к моей шее. Нежно скользит ими до мочки уха. Вытащив руку из моего захвата, кладёт её на мой бок и плотнее прижимает к себе. Обнимает… Просто обнимает, уткнувшись лицом в шею. Его дыхание всё ещё неровное, но постепенно успокаивается. Хотя мы оба по-прежнему немного дрожим…

Проходит довольно много времени, пока мы молча лежим так, укрывшись одеялом с головой. Дыхание Остапа выравнивается, и мне начинает казаться, что он уснул. Здесь очень жарко, и я начинаю медленно выбираться из-под одеяла.

– Нет, не уходи, – сонно шепчет Остап, усиливая объятья.

Остаюсь лежать на месте, но раскутываю нас обоих, и мы возвращаемся из тёмного укрытия в хорошо освещённую комнату. Остап приподнимается немного и, подперев голову рукой, смотрит на меня задумчиво. Собирается что-то сказать, но ему мешает стук в дверь.

– Варя! – отчётливо слышится мамин голос из коридора, и стук повторяется. – Может, всё-таки поговорим? Пожалуйста, дочка. Мне как-то нехорошо на душе.

Её виноватый тон и то, что она вообще хочет поговорить, немного меня успокаивают. Но в то же время становится страшно, что она всё-таки захочет попасть в комнату, даже если я буду сопротивляться этому.

Остап порывисто садится, я сползаю с кровати.

– Я уже спать ложусь, – говорю негромко, подбираясь на цыпочках к дверям ванной. – Мы можем завтра поговорить?

Несколько секунд мама молчит, и я быстро забегаю в ванную и закрываю там на защёлку вторую дверь, ведущую в смежную комнату. Про этот вход я совсем забыла.

На носочках возвращаюсь в спальню и слышу слова матери: