…Проснулся я, молился больше часа. Затем к тебе решил сходить, посоветоваться – закончил рассказ Ироним Евстратиевич.

– Чудно дело, ей богу. Я сам тебе хотел рассказать. Правда, пьяный я спал. Хорошо тогда с Васей Зерножраевым нажрались.

– Это когда ты в гости к нему ездил в ‘’Либеральный рассвет’’? – перебил Ироним Евстратиевич.

– Нет, когда в городе его встретил. Больше недели прошло, просто из головы у меня вылетело. Чего пьяному не померещится.

Ироним Евстратиевич терпеливо и с интересом ждал продолжения. Несмотря на свой бывший сан, он до полусмерти любил разные мистические истории. Много раз сам на себя накладывал взыскания за это дело, но все одно не мог преодолеть жуткое искушение. После же визита к ним Толстозадова, Ироним Евстратиевич и вовсе не прекращал думать, о подобной тематике в виде; снов, знаков, предчувствий и прочей ерунды, – которой так богата родная глубинка.

– В общем приснился мне Толстозадов, господи, как плохо он выглядел. Какой-то весь раздувшийся, будто протух на солнце. Тогда первый раз он хорошо выглядел – солидно, а сейчас, скажем прямо, не очень. С ним старик в генеральской форме, до того забавный, только мне ни до смеха, сдерживаюсь. Толстозадов тогда сказал.

– Леопольд Сигизмундович полюбуйся на него, это значит, он меня имел ввиду, – продолжил Иван Васильевич.

– Так что он? И что за Леопольд Сигизмундович, нехорошее имя отчество – спросил и уточнил одновременно Ироним Евстратиевич.

– Да что он. Палкой своей с черепом по полу колотил. Кричал так, что уши закладывало. Он, вероятно, посчитал, что я пьяный и ничего не пойму. Только я, Евстратиевич, не такой дурак сразу отрезвел, хоть и на время.

– Что же я его не видел? – обиженно произнес Ироним Евстратиевич.

– А я почем знаю. Не удостоил он тебя своим вниманием, что еще скажешь – засмеялся Иван Васильевич.

– Странно – с полной серьезностью произнес Ироним Евстратиевич.

– Дурак ты, чем дальше от таких деятелей, тем лучше – произнес Иван Васильевич, наливая водки.

– Зачем тогда Ваньша, ты свой мемориал соорудил?

– Причем здесь мой мемориал. Сейчас бы я его строить не стал, а тогда настроение было. Но, а потом пришлось уже и душу в него вкладывать – Иван Васильевич заглотил водку, не дождавшись Иронима, который, как кажется, на время забыл о ней родимой.

– Ты что думаешь, Толстозадов к тебе со мной пожаловал? Нет, мой друг, мемориал ему твой нужен. Сам ведь, помнишь, что начал ты его делать в те дни, когда только первые проблески нашего времени проявлялись. Первый день тогда был, когда об этих чепистах объявили. Это – знак. Первый ты Ваньша, отдал должное священному действу!!! Понимаешь меня или нет?