¹⁷⁰ Среди множества других примеров поведения Декстера, защищающего «стаю», – история с бывшим мужем Риты, наркоманом, недавно вышедшим из тюрьмы, куда он попал за побои и насилие над Ритой. Чтобы отвадить его от Риты и детей, Декстер втайне от подруги проворачивает хитроумную операцию, в результате которой бывший муж снова попадает в тюрьму и там погибает.

¹⁷¹ Другие тайные хищники – это, например, Тони Сопрано; или Элизабет и Филип Дженнингсы – глубоко законспирированные советские шпионы в Америке начала 80-х («Американцы»/ The Americans, 2013–2018). В этой, несомненно, холмсианской паре муж – более «теплый», а жена – «холодная», фанатичная. Дженнингсы, добропорядочные образцовые американские супруги, – на самом деле безжалостные хладнокровные убийцы, соблазнители, искусные манипуляторы. В какой-то момент они начинают готовить к жизни будущей шпионки свою дочь Пейдж. Элизабет обучает «детеныша» приемам борьбы, неустанно промывает ей мозги; Пейдж должна отказаться от личного выбора во имя интересов «стаи». Мафиозные кланы тоже, как известно, устроены по модели большой патриархальной семьи: глава такого клана, Тони Сопрано, безжалостный убийца, но и любящий отец, дядя, брат, муж, почтительный сын и племянник. При этом он без колебаний жестоко наказывает оступившихся членов семьи.

¹⁷² Еще один пример буквального прочтения метафоры в сериале – чудовищная инсталляция (одна из многих такого рода) в виде тотемного столба, унизанного трупами в причудливых позах, которая отсылает к идиоматическому выражению «to be low on the totem pole», т. е. быть внизу иерархии; или «social totem pole», социальная лестница.

¹⁷³ «У меня есть сочиненная одним из пленников песнь, в которой поется: пусть все они смело приходят и собираются, чтобы насытиться им, ведь они будут есть своих отцов и своих предков, которые послужили пищей для его тела и взрастили его. ⁽⁽Эти мышцы, – говорит он, – это мясо и жилы – ваши, жалкие вы глупцы! Вы не хотите признать, что в них еще сохраняется та же плоть, из которой состояли тела ваших предков? Так распробуйте же их хорошенько, и вы ощутите в них вкус своего собственного мяса”.

Такая поэзия нисколько не отзывается варварством. Люди, видевшие, как они расстаются с жизнью, изображая картину их казни, рассказывают, что пленник плюет в лицо своим убийцам и дразнит их. Поистине, до последнего своего вздоха они не перестают держать себя вызывающе и выказывать свое презрение словами и жестами. Право же, по сравнению с нами их можно назвать сущими дикарями, ибо, по совести говоря, одно из двух – либо они дикари, либо мы: так велико различие между их образом жизни и нашим» (Монтень М. Указ. соч. С. 197).