– Придём в Авенум, и хозяин выделит каждому хоромы, – мечтательно протянул Гежед, нескладный парнишка с вечно сопливым носом. Он что-то чертил палочкой на земле и тут же яростно стирал ногой. – Он может, да? Он всё что хошь может. Вон девок голых наколдовал – и дома, значит, наколдует.

Послышались смешки. Агор, ответственный за похлёбку, деловито помешал варево, пригубил и довольно кивнул – мол, готово. К нему сразу потянулось множество рук с мисками, тарелками и суповыми чашками – с тем, что находилось в домах и присваивалось.

– Дома посложнее устроены, чем голые девки, – произнёс Агор, разливая похлёбку – сначала каждому по половнику, стараясь выловить одинаковое количество курятины и крупы. – Но раз обещал, значит, исполнит. Вы же уже поняли, кто наш хозяин? – Он обвёл собравшихся у костра заговорщическим взглядом и продолжил, понизив голос: – Наш хозяин – самый сильный демон из Преисподней. Сильнее даже тех, о ком в сказках говорится. И сильнее нашего короля, так что мы всё правильно сделали.

Загремели ложки по мискам, зачавкали рты и захлюпали носы. От горячей похлёбки в носу у Кайла тоже стало мокро, и он потёрся лицом о рукав. Хотелось только скорее доесть бурду Агора и сбежать куда-нибудь от этих болванов, да хоть бы к моурам, танцевать посреди болот и высекать пятками из земли серебристые искры.

В котелке Кайл видел смазанные, нечёткие отражения: своё, Ханера и длинноволосого Бека. Все трое выглядели очень похожими друг на друга: у каждого тёмные волосы и чёрные точки глаз. В одном из осиротевших домов Кайл долго разглядывал себя в зеркало, пытаясь понять, отчего его русые волосы потемнели, а серые глаза налились свинцом закатных туч, но так и не придумал объяснения. Незнакомец в отражении смотрел насмешливо и совсем чуждо, и Кайл бросил в зеркало подсвечник, чтобы раскроить это странное лицо на тысячу осколков, и бросился прочь из страшного дома.

Скоро они закончат ужинать и устроятся на ночь в кособокой избе. Будут храпеть, а некоторые – звать матерей, которые уже стали моурами и забыли всё, чем жили. Кайла затошнило при мысли о том, что придётся провести ещё одну ночь под одной крышей с грязными, глупыми мальчишками, мечтающими только о домах в столице. Разве они не видят, что Эллекен способен на большее? Разве не понимают, что единственное, ради чего стоит жить, – это сила, которой он способен одарить? Узколобые, недалёкие идиоты, не видящие ничего дальше собственных прыщавых носов.

Во мраке запели стригои. Пением это можно было назвать с большой натяжкой. Нежить перекликалась, затягивая скрипучие, гортанные крики, переливающиеся от низкого гула до визга, похожего на стон пилы. Этот звук вгрызался в мозг, доставал до зубного скрежета, а сливаясь с разговорами за костром, становился вовсе отвратительным. Перед глазами у Кайла всё подёрнулось багровой мутью. Он отбросил миску и вскочил на ноги.