— Надевай штаны! — рявкнул я. В полной тишине — естественно, завидя движуху, зал замолчал, забыл все дела и всё внимание перевёл на нас — зрелище же! — Быстро! Чтобы потом никто не мог сказать, что граф Пуэбло возбуждается на мужские задницы. Бегом, я сказал!

И под начавшие катиться по залу смешки, подождал, пока он вскачет, запутается в штанинах, упадёт, снова поднимется, кое-как наденет оные штаны и завяжет на поясе верёвкой.

— Надел? — Подпустил в глаза искры. Робкий кивок… А вот хрен тебе, не убежишь!

Он, видя, что собираюсь снова его бить, попытался ретироваться самым примитивным способом — дав стрекача. Но я понял его задумку и прыгнул, и достал его, толкнув в прыжке в спину и свалив. Сильвестр рыбкой налетел на наш стол, врезавшись в опорную ножку головой, слава богу на столе пока ещё ничего не было. Катрин завизжала и отскочила в сторону, а отроки встали слева и справа, ожидая команды рубить и казнить.

— Эта гнида моя! Не трогайте! — рявкнул я, подошёл, снова подхватил музыканта и перекинул через стол.

А теперь, когда нас разделяла мощная столешница, и я не мог быстро его нагнать, сей юноша, мгновенно просчитав ситуацию, не стал выть, а, резко вскочив, снова дал стрекача в сторону двери. Но мир не без добрых людей, и отдыхающие здесь воины Йорика (дежурные, за порядком следят) на подлёте его скрутили и дали легонько под дых.

— Х-х-х-х-хы!.. — выдохнул тот. Видно били сильнее, чем я.

— Спасибо, парни, — бросил я, неспешно проходя зал и подходя к объекту преследования. Забрал начавшего выть музыканта, развернул и снова от души двинул по скуле… С большим размахом но слабой силой, разумеется. На публику.

Тот, заливаясь слезами завыл, сполз по двери, в которую впечатался, сел на корточки… И тут дверь открылась. И он, как будто и не выбивали из него дух, кинулся под ноги входящему в зал Никодиму, сбил его и бросился наружу.

— Стой!

— Стоять! — Йорикова братва среагировала быстрее меня, и, тоже немного отпихнув на скорости телами Никодима, помчалась следом.

— Партнёр, извини, вернусь — всё объясню! — пожал я аквилейскому купцу руку, помог встать и кинулся следом.

Люди. Много. Очень много. Но куда бежать?

— Перекрывай дорогу! — услышал я вдали. Ага, значит туда.

— Этого не пушчай! — другой голос.

— Куда попёр! А ну назад! — А это уже третий.

Людей в посёлке много, и много стражи. И раз стража кого-то ловит — значит вор. И к травле Сильвестра подключились волонтёры, коих тут немеряно.

— К воде его гони! К реке! — продолжались раздаваться где-то за массовкой голоса.

— Правее бери! Правее пошёл, гад!