Кошек Никас любил. Они ни разу не пытались отхватить ему ползадницы.

Но Френ была предпочтительнее. Хотя бы потому, что у них был регулярный секс. Аркас всегда оставался пассивен. Она приходила к нему, и вцеплялась словно голодная пиявка. Человек ощущал себя треснувшей сферой каждое утро, но остановиться не мог. Потому что каждый раз с замиранием ждал, когда эйфория первых минут сделает его счастливым и не помнящим. Ничего.

Никас не перестал вообще принимать лекарства. Какой-то рудимент оставшийся от инстинкта самосохранения, не давал его личности погибнуть. Человек рассчитал все дозы самостоятельно, так, чтобы Шизофрения не завладела им полностью. Что вызывало конфликты. И кражи.

Итак, шаг второй: мелкие бытовые споры между соседями.

После того как Никас, с грехом пополам, приводил себя в порядок, завтракал и одевался, ему предстояло еще одно испытание. День, проведенный на балконе, за написанием статей для издательства, либо, раз в неделю — она.

Лестница.

В лифте Никас находиться не мог, а ступеньки стремились вниз, на шестнадцать этажей. И на каждом из них могло ждать какое-нибудь ненужное приключение.

На одиннадцатом этаже жила, насколько мог Никас судить, семья селькупского старейшины. Он был знаком с этим народом после путешествия на крайний север. Что они делали здесь, вдали от пушнины и красной икры, было для Аркаса загадкой. Возможно, переправляли в тундру пальчиковые батарейки для радиоприемников.

Многокомнатная квартира старейшины была полностью заселена потомками. Эти потомки чувствовали себя стесненными в доступных пяти комнатах. Заботливый отец обратил внимание на лестничную площадку. Теперь там были: маленькие качели, вал игрушек, стоянка трехколесных велосипедов и пластиковый замок, загораживающий проход к мусоропроводу. Лестницы были обиты чем-то мягким. Перила закрыли полутораметровыми щитами из фанеры. Они были густо разрисованы цветными мелками. На страже постоянно находились несколько мрачных мужчин с цепкими раскосыми взглядами. Попробуй таким объясни, что у тебя клаустрофобия, и что ты шастаешь между играющими детьми без вредных замыслов.

Охрана, впрочем, к Никасу давно привыкла. Даже здоровалась от скуки. Иногда.

Больше на этаже никто не жил. Старейшина заселился со своим племенем очень давно и, как ни странно, желающих попасть на этот этаж больше не находилось.

На восьмом этаже тоже было неспокойно. Там жил участковый, который, отчего-то, очень не любил Никаса. Вечно скорбное лицо журналиста, его запавшие глаза и бледные губы, рождали в шерифе самые черные подозрения. Сгибы локтей у Никаса были чистыми, но это еще ничего не значило. В конце концов, он мог принимать наркотики и транквилизаторы нетрадиционно. Проверить задницу Аркаса на следы инъекций, шериф не решался. Однако, это не мешало ему цепляться, задавать неудобные вопросы при каждой встрече.