Внутри Воли механически скрипнуло. Руки, лежащие на столе, дрогнули.

— Как бы то ни было, — продолжала Максиме, — когда Одиночество предстало предо мной, я взбесилась от того, как легко оно сбросило лохмотья кормившей его жизни. Оно стояло предо мной, покачиваясь как ненадежная башня. Знаешь ли ты цвет Одиночества? Оно мягкого синего оттенка. Такой обычно рисуют воду. По нему прокатываются волны черного. Глаз у него нет, как и головы. Но каждое твое движение, вздох, даже короткие встречи век, отзываются колебаниями на его шкуре.

Я часто и агрессивно дышала. Оно дышало вместе со мной и ноги его тряслись от моей ярости. Оно повернулось к выходу из склепа. Наверное, колебалось. Свобода манила его, но искушение испить человека, было сильнее. Когда Одиночество начало идти ко мне, я заорала как древние воины кричали на самоуверенного врага. От этого вопля в теле чудовища медленно открылись сквозные отверстия. Оно остановилось, снова задумавшись о чем-то. Потом медленно протянуло палец. В нем было пять или шесть суставов. Как усик насекомого, палец исследовал песок вокруг меня. Одиночество было озадачено. Может смущено, что я смею отвергать его.

Прошло довольно много времени. Оно стояло напротив меня, и его движения, маятниковые, однообразные, убаюкивали. Я не засыпала, но уже и не бодрствовала. Это пограничное состояние, что-то открывало мне. Одиночество пыталось говорить со мной через шумы на своем теле. Я понимала только один сигнал:

«Отличие».

Оно пыталось узнать у меня, почему я отличаюсь от других. Но как бы я ему объяснила? Да и зачем? Наверное, оно догадывалось, что со мной будут проблемы и с поразительной наивностью осведомлялось у меня, где же скрыт подвох.

Мое молчание раздражало Одиночество, и вскоре оно стало беспокойным. Гипнотизирующие движения стали резкими, неровными. Оно вздрогнуло и снова пошло на меня. Я кричала и бросалась песком. Смешно, да. Оно проникло в меня так же легко, как вода уходит в широкий слив. Помню, я почувствовала с отвратительной ясностью, что оно сожрало мое сердце и заняло его место. И что, даже если изгонишь его теперь, я обречена. Кто живет без сердца?

Я увидела колодец с обожженными краями на своей груди и впала в безумие. Я не побоялась сунуть туда руку, чтобы вытащить его. Но оно обглодало ее и выплюнуло. Кость. Голую и сухую. После этого я забылась. Погрузилась в видения. Иногда мне казалось, что я живу в лесу, иногда, что я пилот, попавший в плен к браконьерам. Сумасшедшая в клинике, которая добралась до скальпеля. Я не могу сказать, что из этого было правдой, а что психозом. Я забыла, как попала к Девелу. Скажи мне, он что-то рассказывал обо мне?