Подавление агрессивности.

Жестокий контроль.

Раз разом, оно слышало внутри себя эти слова. Они тревожили его. ЛПВВ не могло поверить, что создатель заложил в него это. Полубог пытался раскрыть контекст, но ему мешал тот самый пробел, словно потерянный ключ, не дающий прочитать шифровку. Неужели эти смутные тезисы делали его таким сильным? Этим он должен был изменить мир к лучшему? Превратив его в концлагерь?

ЛПВВ поймало шершня одной рукой и внимательно осмотрело его, заглядывая в стеклянные глазищи. Тварь жужжала и извивалась, но полубог специально увеличил свои размеры, чтобы удерживать ее без труда. Нейротоксичное телескопическое жало напрасно пыталось достать янтарную кожу. Произведение оторвало голову шершня, и отпустило затихшие останки. Убивая, оно не чувствовало злобы. Но вмешательство в его размышления было недопустимо.

Лучшее произведение всех времен. Он был каким-то руководством к действию? Политической программой? Его создатель действительно рекомендовал сделать мир антиутопией бесконечного угнетения? Если это так, то его сила — прямое доказательство эффективности такого подхода. Это было так близко к тому, что делал… Геноцид.

Адский город отозвался на эти мысли. Он загрохотал, словно смеялся. Ветер ускорился, обтесывая стены домов, вытягивая из окон спирали черного маслянистого дыма. Визг демонических обитателей накладывался на скрежет уже разложившихся конструкций. А из крови всплыли потревоженные ракообразные чудовища.

— Ты такой же, как мы.

Это было не так уж неожиданно. В конце концов, здесь эту тварь короновали, здесь она родилась. ЛПВВ слышало, как оно приближается, пока еще невидимое в обветшалой чаще построек. Шипение испаряющихся нечистот и мерный звон колоколов. «Боммм! Боммм! Боммм!». Все ближе. Подлетающие шершни сделали крутой разворот и в панике бросились кто куда.

Между гнилыми клыками небоскребов мелькнула черная громада.

И вот.

Оно.

Перед ним.

Обычно нейтральное, ЛПВВ, берегущее свои эмоции, пропустило вспышку отвращения и беспокойства. Геноцид смотрел на него полыхающими глазницами. Вблизи было заметно, что там, внутри чугунного черепа, царапают стены тысячи рук. Этот скрежет, хруст ломаемых ногтей, шипение вечно горящей плоти, одновременно ублажал чудовище и не давал его безумию угаснуть.

— Ты должен быть с нами. Ты хочешь того же, что и Пророк, только предлагаешь достигнуть этого с другой стороны. Через Материю.