Мама сидела с каменным лицом, привыкшая к длинным стекольным монологам. Как только папа ушёл на пенсию из армии и получил непыльную работу на полставки, началось. Он купил кирпичный гараж недалеко от дома и начал священнодействовать.

Два раза бушевал пожар. Мелких ожогов – не счесть. Раз серьёзно лечил глаза. Травился. Соседи по гаражам вызывали полицию. Наверно, я всего не знаю, что испытала мама. Однажды сказала мужу: «Лучше бы ты бухал, как другие отставные».

Ну и, понятное дело, все тарелки, вазы, вазочки, стаканчики, пепельницы в квартире стали немного кривыми и разноцветными. Потом в квартирах соседей. Папа получил погоняло «Гусь». Наверно, от названия города Гусь-Хрустальный, стеклодувной столицы России. Или от чрезвычайной гордости, излучаемой им, когда вместо кучи осколков и бесформенных потёков он притаскивал что-то вразумительное.

- …Таким образом, стандартная форма придаётся бутылке, если выдувать её в разъёмной деревянной форме, предварительно смоченной, чтоб раскалённое до тысячи градусов стекло не воспламенило древесину, - вещал отец, словно выступал в телепередаче «стеклодувное дело для чайников».

В такие минуты он был похож на лётчика-истребителя, показывающего ладонями фигуры высшего пилотажа. Папа «пилотировал» не самолёт, а длинную трубку. Демонстрировал, как достаёт из печи свисающую стеклянную грушу на конце этой трубки, выдувает шар, потом вращает, чтоб принял круглую форму.

Я раз попробовал. Отец меня практически заставил. Немилосердно жгло лицо. Я осторожно выдул апельсин, потом грейпфрут ярко-золотистого цвета. В полумраке гаража он смотрелся как что-то магическое. Яйцо дракона из «Игры престолов», не знаю. Папа показал, как вытянуть горлышко, чтоб получился графин. Или вазочка – ну хоть что-нибудь. Но при отделении от трубки моё творение раскололось и упало на бетонный пол. Отлетевший кусочек обжог щёку. Не мое…

Мюи же слушала отца, приоткрыв рот. Примерно, как ребёнок сказку на ночь. Мои родители больше не впадали в прострацию при виде её клыков и не намекали мне поискать дантиста-зубодёра.

Когда оратор сделал секундную паузу, чтоб отхлебнуть винца, она спросила:

- Михаил Петровьич! А ты можешь сделать стекло нам в окошко?

Он тяжко вздохнул.

- Знаешь, дорогая невестушка… Оконное стекло стократ сложнее, чем бутылочное или витражное, если не прибегнуть к методу флоат. Прозрачное должно быть оно. Без примесей. Я не знаю, как добыть здесь поташ, мышьяк, соду. Даже не представляю, как эти вещества звучат на языке Мульда.

Я точно знаю – никак. Потому что среди хрр-мрр-брр местного языка отец вставлял «поташ, мышьяк, сода» совершенно по-русски. Слово «флоат» мне самому не понятно, сделал заметку на память – расспросить. Если магический яндекс-переводчик Веруна не знает здешних аналогов, то их просто не существует.