Так что все складывалось как нельзя лучше и весь август я нетерпеливо отсчитывала дни до нашей встречи. Визу мне открыли необычайно быстро. И по правде сказать, я была страшно удивлена, что эта процедура продлилась всего три недели. Из новостей я хорошо знала, что Элитария (так теперь называлась моя родина) стала очень закрытой страной. Глава Государства не очень приветствовал частные визиты иностранцев. Но чтобы не выглядеть в лице мирового сообщества диктатором, все же шел иногда на некоторые уступки и разрешал въезд в страну не только дипломатам, журналистам и нужным ему иностранным бизнесменам, но и простым гражданам других стран.

Скажу честно, я рассчитывала на веселый и приятный отдых в кругу семьи Гольских. Еще я надеялась, что мне удастся встретиться с друзьями юности и бывшими однокурсниками. Я училась в университете Неверска на журфаке, а аспирантуру заканчивала в Столице (ранее Большегорск). И да, да, не удивляйтесь. Теперь главный город страны назывался именно так незатейливо и просто – Столица.

А еще я всеми фибрами души желала навестить могилки родителей, которых не стало еще во времена Стабильности.

В общем, сидя сейчас в комфортабельном купе высшего класса, я находилась в предвкушении ярких и счастливых дней, но не могла и представить, что ждет меня на родине. Конечно, я была осведомлена о том, что здесь происходит. Но я и не подозревала, насколько далеко здесь все зашло.

2.

Сойдя с поезда, я с сожалением обнаружила, что меня никто не встречает. Только проводница, молодящаяся блондинка лет сорока пяти, с завистью поглядывала на мои джинсы и дорогой белый свитер из натуральной ангоры, подаренный мне мужем на день рождения. Повертев головой по сторонам в поисках подруги, я все же потопала в сторону здания вокзала вслед за другими пассажирами поезда. Как-то незаметно люди выстроились в колонну по четверо в ряду. Я оказалась зажатой между двумя мужчинами с серьезными лицами. В их руках не было багажа и этот незначительный факт немного насторожил меня, хотя ни одеждой, ни обувью эти типы ничем не отличались от других пассажиров. Четвертая женщина нашего ряда брела, опустив голову. Она старалась поспевать за всеми, но каждый шаг давался ей с большими усилиями. Складывалось впечатление, что она хочет казаться меньше и незаметнее. Женщина с трудом тащила свою тяжелую сумку и хрипло дышала. Ее чрезмерная полнота и посиневшие губы выдавали в ней сердечницу, и я начала опасаться, что бедняга сейчас рухнет на землю.

Колонна постепенно просачивалась внутрь красивого современного здания вокзала и когда я переступила его порог, ко мне подскочила молоденькая девушка в форме проводницы в кокетливо сдвинутой набок пилотке.