Каждый день перед заведующим отделением больницы стоял этот неприятный вопрос, все ответы на который выглядели нечестными, – кому сегодня выписать спецзаказ.

Рядом со мной лежал молодой, двадцатилетний парень, умиравший от алиментарной дистрофии, которая в те годы называлась полиавитаминозом.

Спецзаказ превращался в то самое блюдо, которое может заказать себе приговоренный к смерти в день казни, последнее желание, которое администрация тюрьмы обязана исполнить.

Паренек отказывался от еды – от овсяного супа, от перлового супа, от овсяной каши, от перловой каши. Когда он отказался от манной, его перевели на спецзаказ.

– Любое, понимаешь, Миша, любое, что хочешь, то тебе и сварят. Понял? – Врач сидел на койке больного.

Миша улыбался слабо и счастливо.

– Ну что ты хочешь? Мясной суп?

– Не-е… – помотал головой Миша.

– Котлеты мясные? Пирожки с мясом? Оладьи с вареньем?

Миша мотал головой.

– Ну, скажи сам, скажи…

Миша прохрипел что-то.

– Что? Что ты сказал?

– Галушки.

– Галушки?

Миша утвердительно закивал головой и, улыбаясь, откинулся на подушку. Из подушки сыпалась сенная труха.

На следующий день сварили «галушки».

Миша оживился, взял ложку, выловил галушку из дымящейся миски, облизал ее.

– Нет, не хочу, невкусная.

К вечеру он умер.