– Становись в строй.
Мы не сразу увидели, что строй вернувшихся с работы – тут же рядом. Что все стоят в строю и ждут. Кого они ждут?
В белой темной мгле выли собаки, двигались факелы, освещая путь быстро приближавшихся людей. По движению света можно было понять, что идут не заключенные.
Впереди шел быстрым шагом, опережая своих телохранителей, брюхатый, но легкий на ходу полковник, которого я сразу узнал, – не раз осматривал эти золотые забои, где работала наша бригада. Это был полковник Гаранин. Тяжело дыша, расстегивая ворот кителя, Гаранин остановился перед строем и, погружая мягкий холеный палец в грязную грудь ближайшего заключенного, сказал:
– За что сидишь?
– У меня статья…
– На кой черт мне твоя статья. В РУРе за что сидишь?
– Не знаю.
– Не знаешь? Эй, начальник!
– Вот книга приказов, товарищ полковник.
– На черта мне твоя книга. Эх, гады.
Гаранин двинулся дальше, каждому заглядывая в лицо.
– А ты, старик, за что попал в РУР?
– Я – следственный. Мы лошадь павшую съели. Мы сторожа.
Гаранин плюнул.
– Слушать команду! Всех – по баракам! По своим бригадам! И завтра – в забой!
Строй рассыпался, все побежали по дороге, по тропке, по снегу к баракам, в бригады. Поплелись и мы с Усольцевым.
19651965