И Кондаков записал в крошечную книжечку мою фамилию.

Через десять дней мне позвонили из управления – друзья позвонили, если у меня были там друзья. Или просто любопытные, зрители, а не актеры, которые спокойно много часов подряд, много лет следят, как рыба вырывается из дырявой верши, как лиса отгрызает лапу, чтобы уйти из капкана. Следят, не делая попытки ослабить капкан и выпустить лису. Просто – следят за борьбой зверя и человека.

Телефонограмма – из района в управление за мой собственный счет. Разрешение на такую телеграмму я вымолил у начальника района… Никакого ответа.

Колымская зима наступила. Лед затянул ручьи, и только кое-где на быстринах текла, бежала, жила вода, дымящаяся, как паровозный пар.

Нужно было спешить, спешить.

– Я отправляю тяжелобольного в управление, – доложил я начальнику. У больного был разыгравшийся язвенный стоматит на почве недоедания, авитаминоза, язвенный стоматит, который так легко смешать с дифтерией. На такие отправки мы имели право; более того – обязаны были отправлять. По приказу, по закону, по совести.

– А кто будет сопровождать?

– Я.

– Сам?

– Да. На неделю закроем медпункт.

Такие случаи бывали и раньше, и начальник об этом знал.

– Я опись составлю. Во избежание кражи. И шкаф под пломбу уполномоченного.

– Вот это правильно. – Начальник успокоился.

Мы выехали на попутных, замерзали, отогреваясь через каждые тридцать километров – и на третьи сутки, еще засветло, добрались до управления в желто-белой дневной колымской мгле.

Первый человек, которого я увидел – был фельдшер Цапко, начальник санотдела.

– Привез тяжелобольного, – доложил я, но Цапко смотрел не на больного, а на чемоданы – у меня были даже чемоданы – фанерные, самодельные, где были книги, дешевый мой костюм бумажный, белье, подушка, одеяло… Цапко все понял.

– Без начальника разрешения на отъезд не даю.

Пошли к начальнику. Это был маленький начальник, по сравнению с инженер-полковником Кондаковым. По нетвердости его тона, неуверенности ответов я понял, что пришли какие-то новые приказы, новые «разъяснения»…

– Не хочешь остаться еще на зиму? – Был конец октября. Зима была уже в разгаре.

– Нет.