Следователь. Мы не смотрим на вас как на политиков. Не считаем вас врагами народа. Напротив, к борьбе с подлинными врагами хотим привлечь вас.

Блатарь. Ага.

Следователь. Тебе многое прощалось, Кораблёв, он же Орлов. Вот актов об отказах целая пачка. Полное собрание сочинений Фёдора Ивановича Кораблёва, он же Орлов, он же, он же. Ты не думаешь, что тебе пора получить пятьдесят восемь – четырнадцать: контрреволюционный саботаж?

Блатарь. К чему вы ведете этот разговор, гражданин начальник?

Следователь. А вот к чему. Ты человек неглупый – дураков в тюрьме нету! Можно обойтись без намеков. У нас есть данные, что ваш врач зэка Платонов готовил убийство начальников. Подговоры террористические и прочее. Нужно показать, что он готовил убийство вместе с вами. Сомкнулся, так сказать, с уголовным миром. Амальгама – слышал такое слово? – самое модное.

Блатарь. Нет, не слышал. Я в институте не вращался. Предложение это мне не подходит.

Следователь. Почему? Мы гарантируем свободу.

Блатарь. Я скажу, гражданин начальник. Мне черт с ним, загнется этот врач, лепила Платонов, или не загнется, расстреляют его или душа из него вон. Умри ты сегодня, а я завтра. Тут вопрос в другом. Вы ведь человек вроде взрослый, а меня за фраера покнацали. Если Платонова за террор повесят или там срок весом выдадут – девять граммов свинца! – то мне ведь, как соучастнику, тоже не меньше двадцати пяти – как вы думаете? Вы одним выстрелом двух зайцев хотите убить. Сказал бы я вам, как это называется на нашем языке, – есть такая поговорка, да стесняюсь, – казенное помещение.

Следователь. Знаю я ваши поговорки.

Блатарь. Ну и стало быть – я вам партнер в этом деле неподходящий. Давайте что-нибудь другое – где бы не было террора. Что-нибудь вроде «аса».