— Два.

Его брови изогнулись.

— Правда?

— Ну, хорошо, может быть, три. С половиной.

Моё тело должно было быстро заживать. Почему мне всё ещё было больно?

Да, он был большим, но…

— Когда дойдёшь до нуля, дай мне знать.

После этого он вернулся на кухню, достал из шкафа корзинку для хлеба и высыпал туда слоёную выпечку, пахнущую подогретым маслом и пряной корицей. Мой желудок сжался и издал громкое урчание, смутившее меня.

— Кто-то проголодался, — сказал он, улыбаясь.

— Умираю с голоду.

Всё ещё завёрнутая в одеяло, словно мумия, я зашагала к острову.

— А ты разве нет?

Он провёл ладонью по поверхности дерева, которое впитало волны моего удовольствия.

— О, я изголодался.

Если бы я зажала своё лицо между двумя горячими утюгами, мои щёки, вероятно, горели бы меньше, чем сейчас.

— Я только что заставил тебя покраснеть? — спросил он, ухмыляясь.

Я отломила кусочек от булочки с корицей и бросила в него.

— Как это по-взрослому, Ямочки. А я-то думал, что ты теперь настоящая женщина.

— Заткнись, — пробормотала я, отламывая ещё один кусочек сладкой выпечки, но на этот раз, чтобы съесть его.