12. Рыжов Николай Константинович. Зам. мэра.

13. Рыжова Анфиса Петровна. Жена Рыжова.

14. Еремеев Глеб Иннокентьевич. Спикер областной Думы.

Естественно, многие, даже из числа очень хороших знакомых Саввы, оказались за пределами круга, который вписывался в мальтийский крест дубового стола из Австрии, но, увы, новоселье не прихоть, это деловая встреча с возможными компаньонами и визитная карточка Гвазавы. Как говорится, кто за бортом, тот – от винта! А если честно – всех бы утопил, как котят!

Итак, за столом были места для самого Саввы с Фаиной, для пяти уважаемых пар и трех временно одиноких мужчин, которых, по мысли Гвазавы, вполне могла завести и расслабить одна одинокая же Ольга Скуратова, второй год пишущая под журналистским псевдонимом «Малюта». Так в сердцах прозвал ее бывший мэр, которого она прошлой зимой отделала в местной прессе и на телевидении, как мальчишку.

Утром Савва заказал у Еремея Буздяка красочные приглашения, по случаю новоселья, на 14 часов следующей субботы. Обслуживать должны были вышколенные мальчики и девочки от ресторана «Центральный», с директором которого Гвазава детально обсудил меню и церемониал новоселья. Выйдя из ресторана, Савва сел в джип, развернулся и рванул в прошлое, в сторону Стрельбищенского жилмассива. Фаина, как он и думал, обреталась в старой своей однокомнатной квартирке. Стрельбищенский – он и в Африке Стрельбищенский – бетон, сквозняки и свалка на вытоптанных газонах. Драные кошки и бездомные собаки. И полон жилмассив надеющихся на что-то граждан. Жил – массив, сдох – пассив. А в итоге нуль. Простая бухгалтерия. Вот он, ее дом родимый, панельный, девятиэтажный, серый, асфальт провалился, бордюр выворочен, хилые деревца ободраны и торчат, как обломки крестов на погосте, ступени в подъезде выкрошились, в почтовых ящиках черный пепел сожженных слов и фраз, лифт исписан, во всевозможных смыслах, все о’кей, моя рыжая красавица, гордая ты моя недотрога. Вот и седьмой этаж, седьмое твое небо. Каково-то тебе тут, вдали от озера?

Фаина была дома. «А где ей еще быть?» – подумал Савва.

– Кто там?

У Гвазавы пропал голос. Он просипел:

– Я.

Дверь открылась, и Гвазава пропал. Вслед за голосом. Что за женщина такая, эта Фаина, скажи, господи!

– Заходи. Чего встал? – насмешливо сказала Фаина. Она была, как всегда, в чем-то голубеньком и была, как всегда, хороша.

– Здравствуй, Фаина. Я на минуту, – просипел Гвазава.

– Простыл, что ли? – спросила она.

– Да, разгоряченный сунулся в реку, – сказал Савва. – Ничего, пройдет.

– Пройдет, – согласилась Фаина.