И сейчас он пошел жаловаться Панфее:

– Мало, сам пришел, приволок еще дружка в старинных доспехах, и оба хлещут неразбавленное вино так, что скоро прикончат бочку, что стоит в самом углу.

Метробий явно преувеличивал, так как Сократ был весьма умерен в питье и еде, а я один при всем желании не смог бы выпить и десятой доли бочки. У жадности глаза больше, чем у страха.

– Я позову Ксантиппу, она быстренько приведет в чувство своего муженька.

– Ты ей напомни, что он не расплатился со мной за три раза.

***

Я пригляделся к руке Сократа. Ниже «Ксантиппы» было зачеркнуто короткое имя. И в полном соответствии с ГОСТ-2503 правее в кружочке был проставлен номер изменения: 1.

– Как звали-то первую?

– Звали как-то. И сейчас зовут. Всех их как-то зовут.

– Сам стер?

– Зачем сам? Оно само стирается, само записывается. Ну-ка, покажи мне свою ладонь, – попросил Сократ.

– Мне гадать бесполезно, мои линии давно уже сплелись где-то в мертвый узел, Сократ.

– Я не гадаю. Приложи ладонь к своему лбу. Да, в тебе все гармонично. Ладонь настоящего мужчины, я разумею, воина и мудреца в одном лице, должна накрывать лоб. Это гарантия того, что сильный ум будет надежно защищен сильной рукой. Смотри, как у меня, – он широкой ладонью накрыл свой выпуклый и черный от загара лоб.

– Вот тут не прикрыто, – не удержался я.

– Где? – вскинулся Сократ.

– Самая малость. Практически нигде.

– Время – самый безболезненный эпилятор. Смотри, какая кожа гладкая… Ахилл, я знаю, ты не из любителей поговорить за жизнь, не любишь ты говорить и о смерти. Это я словоблуд и в своих блужданиях никак не могу вырваться из собственных заблуждений. Как ты думаешь, меня ждет ужасный конец? Что молчишь? Ты сейчас откуда? Из Сирии? Мне предсказали, что тот, кто явится из Сирии, скажет мне правду.

– А правда ли то, что тебе предсказали?

– Если правда, то и ты мне скажешь правду, если нет, то и ты мне солжешь, и я все равно узнаю правду. Говори. Истина скрывается в словах, истина скрывается и в молчании. Имеющий уши да слышит, имеющий язык да говорит. Истина, как всегда, где-то между ними, как тот буриданов осел с площади.

– Истина как раз в том, что тебя убьют не мои слова, которые ты жаждешь услышать, а убьет молчание толпы, мнением которой ты так мало дорожишь.