– Не путай Рыцаря, – поправил слепого зрячий. – Она без очереди зашла сюда. Ей теперь далеко возвращаться. Успеть бы.

– Успеет, – заверил слепой.

– До чего успеет? – спросил я.

– Как до чего? До третьих петухов.

– Что-то я хотел ей сказать… – пробормотал я.

– Как прикажешь, Рыцарь. Рыцарю – Наталью из Сургута!

Несколько темных фигур бросились догонять ее.

– Вы не так поняли меня, – сказал я.

– Да, мы поняли этак, – согласились они. – Этак и делаем.

Фигуры вернулись.

– Ну, и где она? Разгильдяи.

– Она исчезла, сеньор. Сударь.

– Товарищ. Я вспомнил – я кореец из Северного Вьетнама, товарищ Го.

– Она исчезла, товарищ Го-сударь. Превратилась в сову. А может, в ворону. Ты не разобрал? – спросил один другого.

– Жаль. Они все исчезают из моей жизни. И эта, как ее. И другая. И еще кто-то был… А эту, говорите, Еленой зовут?

– Натальей. Из Сургута.

– А-а… Значит, Троя в Сургуте. Вон оно что… Ошибся Шлиман.

– Зачем трое? Одна всего – Наталья.

«Наталья? Что они мелют! Она же летит сейчас где-нибудь в вышине…»

В фонарях догорал жир. Они чадили и гасли. Сгущалась темнота. Возросло беспокойное оживление. Как за минуту до премьеры: вот-вот разойдется занавес и на полутемной сцене явятся актеры. Что представят они нам? Что будут представлять собой? Кого и зачем? Внезапно вспыхнули с двух сторон прожектора. Люди загалдели, завертели шеями. Прожектора чертили потолок и стены, как будто искали в воздухе врага. Как при вспышке молнии, из темноты возникли одухотворенные лица, белые и почти прекрасные.