— ЗА ЧТО?! — хватаясь руками за глаза, взвывает та, отскакивая прочь. — Я же просто спросить хотела! У-у-у! Больно! Печёт! Суки, за что?!

Прижимая ладони к лицу, ЮнМи сгибается пополам, силясь перетерпеть боль.

— Не нужно было это делать, — неодобрительно говорит первая охранница второй.

— Проклятья самые сильные, когда ведьма в ярости, — отвечает ей та.

Первая охранника секунды три переваривает услышанное.

— Думаешь, теперь она менее зла? — спрашивает она.

— Первый заряд ярости рассеялся от боли.

— Не верю своим ушам. Пожалуй, мне нужно начать дежурить с другой напарницей.

Время действия: двадцать четвёртое января, десть часов утра

Место действия: исправительное учреждение Анян

— Руки вперёд! — требуют от меня.

Не сопротивляюсь, выполняю команду и на моих запястьях защёлкиваются наручники.

Совсем уже… На мне и так уже — красный комбинезон для опасных заключённых размера «оверсайз», висящий на фигуре мешком. Лицо красное, с налитыми кровью глазами, от полученного ночью заряда из газового баллончика. На одной щеке, из-под красноты, пробивается сходящий синяк жёлто-сине-фиолетового оттенков. Если всё сложить, то общаявидухавыходит такая, что можно смело претендовать на роль вурдалака в фильме ужаса. Причём грим для сьёмок не нужен. Теперь вот, к этой «красоте», ещё и «браслеты» добавились. Зачем? Стараются, чтобы я стопроцентно выглядел педофилом-маньяком-расчленителем? Может, думают, стану просить, умолять не снимать меня в таком виде? Буду взамен клясться и обещать «сделать что угодно»? Три раза — «ха»!! В путь, так в путь! Или, в корейском варианте перевода, — в езду, так в езду!

— Это в целях безопасности, согласно утверждённым правилам для особо опасных заключённых, — неожиданно начинают объяснять про «украшения на запястьях», хотя я ничего не говорил. — Наручники — способ заставить передумать, если в чью-то голову вдруг придёт идея устроить драку.