Нет, вам только так кажется. Я абсолютно искренен с вами. Позвольте заметить, камера в СИЗО – не та жилплощадь, ради сохранения которой я хотел бы увиливать от детального расследования этого дела.

Вопрос.

Не знаю. Например, о том, почему во время прогулки во дворике нам на всю громкость включают Алену Апину. Не подумайте, я совершенно не против музыки, и не против даже громкой и очень громкой музыки, хотя она мешает мне говорить с моими прекрасными сокамерниками. И я даже не против позднесоветского и постсоветского попа, есть в нем такая, что ли, декадентская прелесть. Но позвольте, почему Алена Апина? Кто-нибудь вообще помнит, кто такая Алена Апина? Вы наверняка еще в детсад ходили, когда по радио стали крутить «Бухгалтера».

Вопрос.

Нет, не заговариваю. Просто то, что вы хотите от меня услышать, я вам не скажу, а на мои вопросы вы не отвечаете.

Вопрос.

Да вот навскидку: где моя жена и что с ней, товарищ лейтенант? Она в безопасности? Нам не дают встретиться с тех пор, как я сюда попал.

Вопрос.

Вы прекрасно знаете, что́ я имею в виду под словом «безопасность». Нет, я не раздражен. Но за пережитое моей любимой женщиной кто-нибудь точно ответит. И где мой адвокат? Почему его ко мне не пускают? Где газеты, которые я просил принести в камеру?

Вопрос.