Затем, пододвинув стул к столу, она села. Все уже было сделано, и можно было спуститься на первый этаж. И проститься с этим случайным гостем.

Но она зачем-то стала перекладывать кисточки. Для нее уже не оставалось сомнений в том, что ждет ее сегодня ночью: будет лежать на кровати в своей келье, врывшись в горячую простыню, будет жалеть себя и проклинать свою судьбу, захочет вернуться в мир. И все ей будет казаться бессмысленным – и молитвы, и посты, и службы. И страшная мысль, что Богу все безразлично, что Ему нет никакого дела до ее жизни, будет терзать ее сердце...

 У-у! – завывал ветер за окном.   

          – Знаете, жить в монастыре очень трудно. Многие считают, если человек стал монахом, то он уже ангел. А это совсем не так, – с этими словами она поднялась. Стала напротив него.

И вдруг, отклонившись назад, едва не вскрикнула: в нем – незнакомом и таком чужом, ей привиделось что-то невыразимо близкое, родное. «Эти длинные ресницы, и пытливый, глубокий взгляд, и всё, всё!».  

Михаил даже не помнил, кто кого обнял первым – он ее или она его? Он стал осыпать поцелуями ее лицо, шею...  

Она едва не упала, когда Михаил неожиданно оттолкнул ее от себя. Метнул на нее перепуганно-мрачный взгляд:    

– Я приду к вам завтра, – и быстро вышел.   

Загремели по лестнице его сапоги.

xxx

Утром, расплатившись с хозяйкой мотеля, он вышел на улицу. Завел свой черный «лексус» и поехал. У развилки его машина однако на шоссе не свернула.    

          Зачем он шел к этому дому? Если бы кто-нибудь спросил его об этом, вряд ли он смог бы ответить. Даже не знал, что скажет, если она сейчас откроет ему дверь. 

          Над запертой дверью на ветру покачивался фонарь. Михаил позвонил.   

          – Чем могу вам помочь? – в дверях показалась немолодая женщина в черной рясе. Лицо ее – неприветливое. 

          – Можно видеть сестру Марию? 

          – Нет. Сестра Мария занята.   

          – Мне очень нужно.