Во мне много боли, я о многом жалею. Я уверена, что смогла бы многому у нее научиться. Но нам не хватило времени.
– Ты не виноват, – говорю я, сжимая руку Изри.
Он не отвечает, но я чувствую, как его захлестывают эмоции. Он считает, что смерть бабушки лежит на его совести. Я должна поддержать его.
Мне есть что сказать Изри. И я решаю сделать это сейчас.
Сейчас, когда джедда является моей немой свидетельницей.
– Из, я боюсь тебя потерять. Ты слишком рискуешь. Ты играешь с огнем, и это плохо кончится.
– Но я всегда так жил.
– Если с тобой что-нибудь случится, это меня убьет.
– Прекрати, Тама…
– Нет. Я хочу, чтобы ты это понимал. И помнил об этом.
Он вздыхает и отпускает мою руку. Мне вдруг становится холодно.
– Я знаю, что ты намереваешься восстановить свою империю, но Маню больше нет. Ты один. Это настоящее самоубийство. А жить без тебя хуже смерти.
Раньше он бы ответил, что это не мое дело. Что мне не нужно вмешиваться. Но сегодня он не знает, что ответить.
Я кладу на надгробие цветы и небольшую деревянную табличку, на которой я написала несколько слов несмываемыми чернилами.
Vulnerant omnes, ultima necat. At eae quas ad vos consumpsi me delectaverunt.
– Что это значит? – удивляется Изри.