Ноа дико затряс головой.

— Нет! Не говори так. Остановись!

Она не прекратила.

— Я любила их слишком сильно. Я признаю это. Может быть, мне следовало поступить иначе, но я делала это из любви. Я любила их, как люблю тебя!

— Ты обещал! — закричала Квинн. — Пристрели ее!

Розамонд протянула руку, всего в нескольких дюймах от лица Ноа. Она вдруг стала мягкой, заботливой, по-матерински обожающей.

— Ты любил меня больше всех. Не думай, что я этого не видела. Не думай, что я не знаю, каким верным ты был. Насколько преданным. Скольким ты пожертвовал, чтобы защитить семью — всех нас.

— В ней нет любви, Ноа, — поморщилась Ханна. — Она не знает значения этого слова.

Розамонд погладила его по щеке.

— Не предавай меня. Ты был единственным, кто любил меня по-настоящему. Мой истинный сын.

Лицо Ноа исказилось.

— Мой сын мертв. Майло мертв.

— Ноа, он не… — начала Ханна.

— Я люблю тебя! — Розамонд повысила голос. — Я единственная, кто все еще любит тебя. Я единственная, кто рядом с тобой. Я — все, что у тебя осталось!

— Ноа… — попробовала Ханна снова, но Ноа не стал ее слушать.

— Я дала тебе все! Я спасала тебя! Я сделала все для этого города! Все, что я когда-либо делала, только ради тебя!

Плечи Ноа затряслись. Он вдруг стал выглядеть слабым, потерявшим опору. Глаза смотрели безучастно и пусто.

Ужасный тонущий страх наполнил Квинн.

Она в ужасе смотрела, как Ноа опускает пистолет. Его палец соскользнул со спускового крючка.

Розамонд протянула Ноа руку. Он подошел к ней, наклонился и горько заплакал.