— Доброе утро! — улыбнулась она ему.

— Доброе! — Илья не смог пройти мимо — остановился и поцеловал её.

— Поторопись. Завтрак почти готов.

— Отбивные? — с удивлением спросил Илья, усаживаясь за стол. — С утра?

— Конечно. С твоей работой обязательно надо плотно завтракать. «С утра заправляться надо». Помнишь, откуда это?

— Помню. «Покровские ворота». Савва Игнатьевич говорил. Только боюсь, после такого плотного завтрака меня в сон потянет, — отправляя в рот очередной кусок нежнейшего мяса и жмурясь от удовольствия, сказал Илья. Удовольствие было двойное. Во-первых, мясо было восхитительным. Во-вторых, первый раз за столько лет он не сам приготовил себе завтрак. Завтрак для него приготовила самая лучшая в мире женщина.

— А я сварю тебе кофе покрепче, и сон как рукой снимет! — сказала Агата, убирая тарелки со стола.

Илья поймал её руку и поцеловал:

— Ты восхитительно готовишь! Спасибо.

Часть 9 глава 3

Агата вместе с Ильёй и отцом пришла к Игорю Лапину за полчаса до появления Шемета. Николай Анатольевич подключил к расследованию знакомого айтишника и теперь рассказывал то, что тому удалось узнать. Игорь делал пометки в своём блокноте, составляя примерный план допроса. Он всегда тщательно готовился к любой беседе.

Когда Шемет вошёл в кабинет следователя, то замер на какое-то мгновение.

— Агаточка! Ты тоже тут? — шагнул он к Агате и взял её за руку. — Какое горе! Какое горе!

На Сидякова он внимания не обратил по одной причине: не был знаком с братом Лидии. Да и потом… мало ли кто находится в кабинете следователя!? Может, это его коллеги.

— Для кого горе, для кого срок! — Агата резко высвободила свою руку из ладоней Бориса.

Ладони были влажные. Борис Борисович с трудом сдерживал страх.

— Ч-что ты х-хочешь этим сказать? — заикаясь, спросил бывший компаньон Лидии. На лбу у него появились капельки пота.

Агата посмотрела на Лапина и слегка кивнула головой.

— Только то, что Вы заказали Лидию Анатольевну. — Сказал Игорь и указал мужчине на стул: — Садитесь, гражданин Шемет.

— Что значит, заказал? — голос Бориса сорвался на крик. — Что это за грязные инсинуации?