***

Постоянно идет воспевание и прославление любопытства как едва ли самого главного и достойного высшего восхищения человеческого качества. Некогда Ленин бросил русскому народу «тягчайшее», как он думал, обвинение: «Русские не любопытны!» Это обвинение действительно было справедливым, но отсутствие любопытства у огромной массы русского простонародья означало только то, что они лучше других народов выполняли волю Бога, отказываясь быть любопытными ко всему, от чего исходил тлетворный запашок безбожия и непокорности воле Бога, значит, исходила опасность для души! Но высшие классы стали любопытствовать, и мы очень хорошо знаем, к чему это любопытство к разного рода мерзостям привело в 1917 году.

***

Несколько слов о нежелании Церкви обсуждать то, что было до Потопа. В доме пылает пожар, воды не хватает, чтобы заливать огонь. Пожарные запыхались от бега с ведрами. Со всех ручьями течет пот. Я тоже помогаю и на бегу делаю краткое замечание, что, видимо, кто-то курил и неосторожно бросил спичку – осторожнее бы надо со спичками. Тут же начинается дикая истерика: «Нельзя спички упоминать! Мне папа с мамой запрещали, когда я был маленьким! Сейчас мне уже 50, а я прекрасно помню! А тем более курение нельзя! Это плохо, плохо!» В это время на нас обрушивается крыша. Из-под обломков продолжают слышаться сдавленные полузадушенные стоны о том, что о спичках говорить ни в коем случае нельзя, и что от курения может заболеть горлышко и животик, и что перед едой нужно мыть руки, и что мне должно быть очень стыдно-стыдно за мое столь безответственное поведение…

Или другая ситуация. В доме прорвало канализацию. Хлещет со всех сторон. Вы и другие люди стоите по колено в нечистотах. Некоторое время вы сосредоточенно думаете, а потом протягиваете руку к телефону, чтобы позвонить в экстренную службу, но тут же эту руку от телефона отдергиваете, поскольку суровые осуждающие взгляды и резкие возгласы ваших товарищей по несчастью напоминают вам о том, что в приличных домах говорить на подобные сомнительные темы категорически запрещается. Вы должным образом пристыжены, решительно отворачиваетесь от телефона и продолжаете стоять, не издавая ни единого звука, пока кто-то не предлагает поговорить о чем-нибудь возвышенном, например, о горячо любимом всеми присутствующими Достоевском. Разговор некоторое время поддерживается, хотя и без особого энтузиазма и постепенно затухает. Видимо, из-за того, что фекалии уже достигают вашей груди, а скоро – и подбородка. Через некоторое время вы начинаете захлебываться. Но вы, как и окружающие вас люди, стараетесь делать это молча, не нарушая общепринятых правил…