— Неа, — лениво протянула та.

Амина нахмурилась. Жалко Бобика с вороном нет. Еще вчера она отправила их в лес поохотиться.

— Я хочу пострелять из лука по живым мишеням. Манекены это не то… Вряд ли я улучшу свое мастерство стреляя только по неподвижным целям.

— Глупый довод, — Грифа недовольно посмотрела на нее. Потом всё же сдалась. — Ладно, если тебе так уж хочется, пойдем.

Бесшумно пробежав несколько кварталов, забрались на крышу одноэтажного магазинчика и спрятались за парапетом. Крома забралась на соседнее здание, с интересом наблюдая за ними.

Амина окинула взглядом улицу. Три машины. Парень, лежащий на асфальте в луже крови. Вроде еще живой. Четверо мужиков, вооруженных битами и ножами, копались в автомобиле, вытаскивая из него разные вещи. Еще один мужик стоял немного поодаль с направленным на девушку пистолетом. Та сидела на земле, не шевелясь, словно пребывая в каком-то ступоре. А это что за крохотная аура в машине? Это… Точно, на переднем сиденье младенец.

Покосилась на Грифу. Селида, присев и скрестив руки на груди, всем своим видом показывала, что вмешиваться не собирается. Похоже, придется самой. Ну, за язык никто не тянул…

Достала лук и стрелу. Задумалась. Убить одного можно без проблем, а вот остальные… Всех перестрелять не успеет. Могут разбежаться или причинить вред девушке и ребенку. Плохо… Что придумать?

Один из мужиков воскликнул, вытаскивая какую-то упаковку из багажника. Распечатав, достал бутылку водки. Остальные, бросив шмон, подошли ближе. Закрыв багажник, разложили на нем пластиковые стаканчики и найденный в машине кулек с виноградом.

Губы Амины растянулись в улыбке. Зря они закусывают водку виноградом, не выплевывая косточек… Создав из энергии четыре нити, протянула их, прицепив к желудкам бандитов. Привстав, натянула лук, целясь в того, что с пистолетом. Отпустив тетиву, одновременно подала импульс по протянутым нитям. Стрела насквозь пробила шею мужика, остальные, схватившись за животы, дико заорали. Девушка, выйдя из ступора, бросилась в машину.

Амина скривилась, наблюдая за бьющимися в агонии людьми. Изо ртов хлестала кровь, а из тел пробивались ростки винограда. Жуть. Вскоре они затихли, а сбоку раздался смех Кромы.

— Какой ужасный способ убивать, мели, — сказала она, приземлившись рядом. — А еще меня маньячкой называют.

Ничего ей не ответив, спрыгнула с крыши и направилась к лежащему в луже крови парню. Селиды двинулись следом. Рядом с раненым уже сидела девушка, бережно прижимавшая сверток к груди. Подняв заплаканные глаза, дрожащим голосом спросила: