— О, до меня кажется начало доходить. Ты придумал для себя оригинальный способ самоубийства. Нанятый городом князёк прочитает твою статью, вызовет тебя на суд божий и прилюдно зарубит. А может ты решил поиграть в политика? Я угадал? Так могу тебе доложить, у нас ещё кишка тонка, тягаться с местными. Наш знакомец Волк, далеко не самый состоятельный человек, готов в любой момент вложить в расширение производства центнер серебра. В любой момент, хоть сейчас к нему придти. То есть, он может хоть сейчас нанять батальон тяжёлой кавалерии. И как видишь, даже с такими ресурсами с политической карьерой у их семейки не заладилось.

— Нет, не угадал. Ни по одному из пунктов. И в кавалерии нет батальонов, там эскадроны с дивизионами. Но не суть. Я лишь хочу предотвратить поглощение республики Владимирским княжеством, в идеале сделать с точностью до наоборот. Пусть Новгород поглотит Владимир.

— Вот те на, — удивился строитель, — я конечно не спец по истории, но разве республика не кончилась при Иване третьем? И вроде как на данном историческом этапе абсолютная монархия строй более прогрессивный. А может монархия вообще более разумное устройство, нет этой клоунады с выборами. Я например, своих соседей по лестничной клетке не всех знал, а меня заставляли выбирать народ, которого я в живую никогда не видел, но который должен был определять как мне жить. Бред короче. В начале империи, когда депутатов выдвигали трудовые коллективы, было куда как логичней.

— В нашем мире так оно и было. Однако, история этого мира, при схожести в общем направлении, в моментах, отличается от нашей довольно существенно. Чем больше разбираюсь, тем больше вижу, что у этого мира она своя собственная, хоть и очень похожая. Мы с тобой, прямо по прибытию, невольно попали как раз на такое различие. Местный аналог Андрея Боголюбского, мужик не в пример более крутой. С помощью блокады торговых путей он решил поставить Новгород на колени. До открытого вторжения остаётся последний шаг. Этот шаг с большой долей вероятности станет последним днём республики.

А с демократией и выборами, не всё так просто. Понимаешь, то что было у нас, я даже затрудняюсь как это назвать. Страна была под внешним управлением, по факту оккупирована и половина населения, вольно или невольно оккупантам подыгрывала. Одни орали про «стабильность» и про «мы встали с колен», другие орали про честные выборы. Но и те и другие были на поводке у заокеанских товарищей. Классическая схема, когда человек вынужден выбирать не между правдой и ложью, а между одной ложью и другой ложью. В итоге, какого говнюка мы бы не избрали, страна оставалась в проигрыше.