Отъезд Бьёрна снова погрузил меня в смертельную тоску. Давно она меня не мучила, но теперь приступила с такой силой, что, когда я вернулся в дом, у меня были силы только для того, чтобы доплестись до очага. Там я сел, и, когда Сигрид подошла ко мне узнать, что меня беспокоило, у меня не было даже сил, чтобы ответить. Она поняла, что я печалился из-за отъезда Бьёрна, поэтому села рядом со мной и начала гладить по голове, тихонечко утешая меня и прося не принимать все так близко к сердцу. Все образуется, здесь, у Свартура, мы в безопасности, она слышала, что брат был одним из людей Свейна и находился под его защитой. Мы могли бы остаться здесь на зиму, если будем помогать хозяевам двора.

Я тосковал два дня, выходя на улицу, лишь чтобы облегчиться. Сигрид по возможности была рядом со мной, а по ночам ко мне ложился Фенрир. На третий день я встал и побрел к Вингуру, который терпеливо ждал меня в той части, дома, где находились животные. Я долго стоял, прислонившись головой к его груди, прислушиваясь, как внутри бьется его большое сердце, ощущая, как его теплая шерсть касается моей щеки. Потом я его оседлал, взял лук и поехал.

Местность возле жилища Свартура была очень живописной: здесь были и горные пустоши, и небольшие рощицы, где росли ивы и ясени, стремясь своими голыми стволами в небо. После нескольких лет жизни на земле вендов, где повсюду рос лес, было очень приятно снова оказаться на открытом пространстве. Я нарезал много длинных прямых палок, и вечером ровнял их у очага. Свартур сидел со своей пивной кружкой и предложил мне выковать наконечники для стрел, он понимал в этом деле и мог научить меня, если я хочу. Тогда ко мне подошла Сигрид, я почувствовал ее маленькую руку на своем затылке и услышал, как она говорит мне, чтобы я признался, что был корабелом. Густые брови Свартура поднялись от удивления, он кивнул и пробормотал, что это очень хорошая новость. Он опорожнил всю кружку, пошел к глухой стене, отделявшей нас от животных, и налил еще пива из бочки, стоявшей там.

Это была та самая бочка, которую открыли, когда приплыли Хальвар и Эйстейн. Свартур говорил, что пиво начнет выдыхаться из-за того, что бочка открыта. Не знаю, что он сказал своей жене, но он пил теперь каждый вечер, и ни разу не лег спать трезвым. Хорошо, что на хуторе были еще люди. Свартур передал двор своим трем сыновьям. У двух из них уже были свои собственные сыновья, которым исполнилось десять зим на двоих. А третий сын только что стал отцом, и этот малыш постоянно напоминал мне о Торгунне и дочке моего брата в стране вендов. Всю зиму я терзался из-за этого.