— А чего ты ждешь? — спросила Айрин.

— Как чего? — Вика округлила глаза. — Ведь сегодня мой день рождения, и в этот день ты всегда печешь для меня торт. Где он?

— Нет никакого торта, — ровно ответила Айрин. — Ведь ты хотела, чтобы я уехала отсюда. Считай, что меня уже нет, а завтра не будет точно, — она решила вернуться на квартиру, и там, вдали от всех, подумать, что делать дальше.

— Как? — не поняла Вика, — Ведь всегда был. Это же традиция, как елка на новый год. Какой день рождения без торта?

— Попроси у мужа, он тебе дороже сестры, а сейчас оставь меня в покое, я хочу спать. Я осталась, чтобы тебя поддержать, но ты от меня отвернулась, так зачем тебе сестра? Уходи и отмечай свой день рождения как хочешь.

Вика от неожиданности отступила. Еще ни разу не было такого, чтобы Ирина отказалась отмечать день рождения. Что бы ни происходило между сестрами, но семейные праздники были святым. Разумеется, когда Ирина была дома. А сейчас она захлопнула дверь перед носом Вики.

Вика сморгнула слезы, туманом застилающие глаза, решительно прикусила нижнюю губу и вернулась к себе.

В спальне она некоторое время ходила по комнате, нервно кусая ногти, потом остановилась, и на губах заиграла невеселая улыбка.

— Что же, я отмечу свой день рождения, как хочу, — пробормотала Вика.

Она достала из чемодана с костюмами для выступления грим, из другого — бронзовый купальник с бахромой на трусиках, скрепленных тонкими перемычками. Сбросила одежду, распылила по коже золотистую краску, натянула трусики, стараясь не сломать хрупкие крепления, удерживающие бикини на бедрах — соблазнившись эффектным видом купальника, Вика его практически не надевала из-за хлипкости соединений, но сейчас это было не важно. Застегнула лиф-бандо и покрутилась перед зеркалом. До идеала не хватало пары деталей, и Вика, достав из того же чемодана с костюмами тонкую золотистую цепочку, закрепила ее на талии, затем подхватила парео, диск с музыкой, после чего, довольная своей задумкой, покинула спальню.

Вика легко сбегала по широкой лестнице. В руке она сжимала диск с музыкой, а за спиной развевалась легкая, полупрозрачная ткань огненного парео, окутывающего стройную, сияющую золотом фигурку.

— Решила оставить меня без дня рождения. Видеть меня не хочет! К черту всех! — шмыгая и всхлипывая, бормотала Вика себе под нос. — Мне тоже никто не нужен. Я и сама могу устроить себе день рождения.

Она направилась к бару мужа, распахнула дверцы цвета шоколада из дерева, отполированного настолько, что оно приобрело даже наощупь шелковистую гладкость; пробежала взглядом по такого же цвета ячейкам с внутренней подсветкой, включившейся, едва открылся бар. Там лежали бутылки с разного рода содержимым: от крепких напитков — разнообразные коньяки, виски, ром, водка; и до более легких — вина, игристые вина и шампанское. Последние Вике не подходили — Радж терпеть не может, когда она пьет, сестра тоже не любит крепких напитков, значит они то и нужны — ее взгляд вернулся к бутылкам с крепким алкоголем. Виски Вика не любила, к рому тоже была равнодушна, а вот коньяк заинтересовал. Среди множества емкостей с темной красновато-коричневой жидкостью цвета чая выделялось несколько бутылок разной формы, но с одинаковым темно-золотистым содержимым. Взяв одну из них и повертев в руках, Вика прочитала: