Но я с тобой за их разведаюсь грехи». –

«Ах, чем я виноват?» – «Молчи, устал я слушать,

Досуг мне разбирать вины твои, щенок!

Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

Сказал и в тёмный лес ягнёнка поволок.

Л.Н.Толстой

Волк увидал – ягнёнок пьёт у реки.

Захотелось волку съесть ягнёнка, и стал он к нему придираться. «Ты, – говорит, – мне воду мутишь и пить не даёшь».

Ягнёнок говорит: «Ах, волк, как я могу тебе воду мутить? Ведь я ниже по воде стою, да и то кончиками губ пью». А волк говорит: «Ну так зачем ты прошлым летом моего отца ругал?» Ягнёнок говорит: «Да я, волк, и не родился ещё прошлым летом». Волк рассердился и говорит: «Тебя не переговоришь. Так я натощак, за то и съем тебя».

Во-первых, обратим внимание на главное – мораль басни. Без морали басня – не басня. Мораль у всех авторов разная. Лев Николаевич и Бабрий не стали вдаваться в такие дебри и вообще обошлись простой констатацией факта, превратив басню Эзопа в небасню Бабрия-Толстого, хотя и назвали её басней. Практически они превратили её в притчу: догадайся, мол, сам (сама). А остальные? Крыловское «у сильного всегда бессильный виноват» никак не подходит к первоначальному определению, данному Эзопом: если человек решил сделать зло, то его ничего не остановит, даже истина. Хотя Федр и ближе к морали, указанной Эзопом, но искать повод, чтобы попрать невиновного, не всё равно, что решить сделать зло, не взирая на истину.

Но это – о главном в басне, её ядро. А теперь – о мелочах, чем обволакивалось это главное. Поэтому – во-вторых.

Возьмём эзоповскую структуру басни: ягнёнок пил воду в реке; волк увидел ягнёнка и захотел его съесть, подыскав для этого благовидный предлог; волк встал выше по течению и стал обвинять ягнёнка, что он замутил ему воду; ягнёнок стал оправдываться, приведя веское основание; волк обвинил далее ягнёнка в том, что он в прошлом году бранил отца волка; ягнёнок и на это обвинение привёл веское обоснование, что такого быть никак не могло.

Если эти мелочи сопоставить с мелочами Федра, то увидим, что ягнёнок и волк встретились у ручья, а не у реки, что волк и ягнёнок оба пришли туда попить. Тем более, что Федр говорит то о ручье, то переходит на реку (хотя, вполне возможно, что это и погрешности перевода). Не совпадает и другое обвинение: Федр говорит, что волк обвиняет ягнёнка в том, что он полгода назад (а не год) ругал именно этого волка, а не его отца. Такие же обвинения в оскорблении волка прозвучали и у И.А.Крылова, только произошло это год назад, как отметил и Эзоп. А потом у Крылова пошли другие обвинения в адрес всего овечьего стада, в адрес пастухов и сторожевых собак, чего ни у кого из предшественников не было и в помине. А у Бабрия вообще не говорится о том, где встретились волк с ягнёнком, у Бабрия, следовательно, и выпал эпизод с обвинением ягнёнка в том, что он мутит волку воду, хотя и находится ниже по течению. Согласитесь, что это очень важный приём в «поисках благовидного повода», приведённый первоначальным автором этой басни. Правда, Бабрий добавил некоторую заковыку от волка в виде его собственника какой-то зелени, собственника съестного объекта совсем даже не вегетарианского животного…