– Мы пытались найти её. – Другой мужчина, Эдвард Бингемптон Барроу, снял очки для чтения и, в свою очередь, положил перед Беном общую тетрадь. – Мы думаем, что с Ларой мог связаться Тайный Цирк. В этом случае она больше не в Париже – в буквальном смысле.
– Что это значит? – Бен сделал глоток из крошечной чашечки, размешав в ней сахар не менее миниатюрной ложечкой.
– Цирк находится в другом измерении, – сказал Барроу.
Бен нервно хохотнул.
– Серьёзно?
– Серьёзно, – подтвердил Гастон. – Мы обыскали её комнату. Там был конверт с её именем; пустой. Мы считаем, что она получила билет.
Барроу покачал головой.
– Лара знала, что мы ни за что не отпустили бы её одну. Она не собиралась нам ничего говорить. Если история повторяется, билет был только один – для неё, на одно лицо.
– Я бы ни в коем случае не позволил ей пойти туда одной. – Гастон потёр подбородок, заросший седой щетиной.
Бену показалось, что эта дискуссия между ними происходит далеко не в первый раз.
– Никто не мог бы «позволить» или «не позволить» Ларе идти. Мы за ней не следим. Ей пришлось пойти. – Барроу говорил так, будто за несколько дней начал непревзойдённо разбираться в Ларе. – Невозможно получить билет в Тайный Цирк – впервые за все эти годы – и не пойти.
Бен сказал бы, что отношения у этих двоих весьма натянутые, но сильно сомневался, что их разборки хоть как-то помогали Ларе.
– Ты бы отпустил её, если бы знал? – Гастон сидел в кресле, откинувшись на спинку, но теперь подался вперёд, будто приготовившись к следующему раунду.
– Да, – не стал спорить Барроу, – этого требуют интересы науки.
– Какая, к чёртовой матери, наука, Барби? – рявкнул Гастон. – Она осталась одна в демоническом цирке!
– «Демоническом»? – Бен никогда не слышал, чтобы кто-то использовал это слово.
– Да, – откликнулись оба хором.
Барроу тоже повысил голос, у него прорезался отрывистый британский акцент:
– Ты можешь целыми днями сидеть тут и думать, что ты мог бы её удержать, но ты не мог. И не стал бы.
– Эта грёбаная картина не единственная моя забота, и тем более этот цирк! Это всё, что я хочу сказать. – Гастон скрестил руки на груди, у него на шее набухли вены. – Это была